Синдром внезапной смерти: православный взгляд. Внезапная смерть - хорошо или плохо

Мы живем в мире, где все перемешано, где хоть и заявлено технологическое владычество над материей, но люди ужасно страдают из-за Адамова непослушания, повторяющегося в каждом из нас и оборачивающегося немощью нашего естества и тленом смертным. Мы достигли сверхзвуковых скоростей, летали (время от времени) в космос, исчерпали ресурсы планеты, способны вместить миллионы книг в кибернетический спичечный коробок (называемый жестким диском), таращим глаза на звезды, сильно воображая о себе, изучаем динозавров с небывалой тоской по прошлому.

В то же время наша жизнь не становится лучше, хотя мы располагаем возможностями охватить всю ее с помощью интегратора или продлить неестественным образом. Наша жизнь не становится красивее, чем у наших предков, хоть и насыщена изображениями HD, 3D и т. д. Наше существование на этой земле не здоровее, чем у бабушек и дедушек, хотя достигнут громадный прогресс в генетике, фармацевтике и молекулярной биологии. Мы не стали ближе друг другу, хотя общаемся с экранов на расстоянии в тысячи километров.

Итак, таков тревожный парадокс нашей жизни: наука, прогресс, техника, скорость, информация не прибавляют нам блага, счастья, любви, близости - зачастую как раз наоборот.

Смотрел я недавно социологическое исследование Всемирной организации здравоохранения, касающееся заболеваемости на планете и смертности от болезней в разных странах. Я был поражен, увидев, что на первом месте в мире стоит такая причина неестественной смерти, как болезни сердца. На самом деле ни одна смерть не бывает естественной, в каком бы возрасте она ни произошла, - она вызывается тяжелой и необратимой дисфункцией, вынуждающей весь организм сдаться.

Почему же у людей сдает сердце? В чем скрытый смысл этой болезни? Конечно, исследователи и врачи начнут с внушительных объяснений насчет кардинального изменения образа жизни с активного на сидячий, когда ожирение, диабет, стрессы, химия, объединившись, порождают синдром, главным проявлением которого является дисфункция кровеносной системы, и отсутствуют варианты для жизненного мотора тела - сердца.

Пару недель назад оказался я в автосервисе рядом с молодым механиком, который неистово лупил по какой-то запчасти огромным молотом. Вам известно это ощущение. Грохот стоял оглушающий. Я, в промежутке между вскриками материи, проговорил:

У меня щемит сердце от этого шума.

Один из работающих там инженеров - человек очень сильной веры - сказал мне:

Знаете, почему все страдают от сердца в наши дни? Потому что страдают от своего криводушия, живут жизнью не такой, какую представляют себе, лгут своему сердцу каждый день, воображая себя добрыми, общительными, доброжелательными, трудолюбивыми, мягкими, цивилизованными, тогда как на самом деле все с точностью до наоборот. И сердце, которое ранят каждый день, обманывают постоянно, не выдерживает.

И тогда я понял исключительно важную правоту слов машинного лекаря. Жизнь человека, не имеющего деятельной и прочувствованной веры, - это вечная ложь: от деланной улыбки в адрес непокладистой соседки до выражения заинтересованности, изображаемого на заседаниях, от сосредоточенной мины в разговоре с начальником до изысканной любезности, оказываемой в лифте, от тысячи предубеждений, неприятий, привычек, идиосинкразий, автоматизмов, заученных наизусть, до покаянной позы в церкви, где ты на несколько минут или часов становишься человеком такой доброты, какой не существует за стенами храма и вдали от фресок со святыми.

Христос обусловил ви дение Бога чистотой сердца: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» . Эта истина означает на самом деле свежесть внутренних ценностей, созидательную невинность, естественный реализм начал, верное служение естества (как делает это сердце), абсолютную искренность, открытость для мира других, настоящую любовь ко всем людям, слезы тоски по раю потерянному и ожидаемому.

Человек, чистый сердцем, не только видит свет повсюду, но и освещает мир внутри и вокруг себя, превращает ночь в свет, воду - в вино, нервы - в ревность по святости, жадность - в милосердие, плотскую любовь - в дарующую жизнь и жертвующую собой, смерть - в жизнь. Высшим образцом чистого сердца является Христос - вечное сердце человечества, которое из любви к людям дошло до ада, чтобы восстановить в человеке достоинство сына Божия.

Так что если хотите, чтобы у вас больше не болело сердце, начните любить всем сердцем, понимать немощи других, защищать слабых на вашем внутреннем суде, плакать о боли этого мира, радоваться благу другого, дарить от сердца тем, кто не имеет, молиться за всех людей. И единственным инфарктом, который вы перенесете, будет инфаркт смерти вашей, то есть распадение зла в вас и рассвет той жизни, где воздух, которым мы дышим, - это вечная любовь Бога.

Перевел с румынского Родион Шишков

Здравствуйте, Ирина!
Примите мои глубокие соболезнования в связи с кончиной Вашего мужа.
Простите меня, что долго не отвечал Вам. Я читал несколько раз Ваше письмо и не мог найти слова утешения, слова поддержки. Я считаю, что в таком горе никакие слова не помогут утешить человека, перенёсшего боль утраты близкого и самого дорогого человека.
Ирина, Ваш муж не умер, для православного человека нет смерти, он просто перешёл в другой, лучший мир. Мы должны понять, что в действительности человек не умирает. Смерть - это просто переселение из одной жизни в другую. Это разлука на недолгое время. К примеру, если человек уезжает на время из дома, то его родные расстраиваются, потому что они разлучаются и некоторое время не увидятся. Подобно этому мы должны смотреть и на ту разлуку с любимыми людьми, которую приносит смерть. Ваш муж в светлом месте, в состоянии полной отрады, свободный от всех обязанностей. Как ему хорошо! К довершению горя мы думаем: «умер, не стало, нет его рядом», а он и не думал переставать быть, он всегда рядом, рядом с Богом. Пройдет определенное время, и мы встретимся с нашими близкими и будем уже вечно с ними. И тогда ничто уже нас не разлучит с ними, тогда вечно с ними будем мы. А велики ли наши годы в сравнении с вечностью? Мы должны продолжать жить, делать добрые дела, поминать и молиться за своих умерших близких, чтобы облегчить их страдания, если они вели недостойную жизнь и не раскаялись в своих грехах.
Надо помнить, что все потери близких составляют для нас крест, который каждый человек должен нести. Каждый человек, каждая семья переживает подобную утрату. Бог говорит нам, что надо в этой жизни пройти через страдания и смерть, однако, неверующий человек, не знающий истории христианства, может спросить: «Господи, а Ты сам пробовал?». Господь ответит: «Я знаю эту боль. Посмотрите на крест, посмотрите на Голгофу, Я через это все прошел.»
Ирина, Вы очень любите своего мужа, а всегда означает сострадание. Сострадать может только тот, кто сам перенёс страдания и именно для того, чтобы познать во всей полноте. И мы должны знать, что в любом страдании, которое есть на свете, Господь Наш Иисус Христос перенёс такие же страдания и сострадает сейчас нам.
Ирина, пройдет не меньше полутора лет, прежде чем душевная боль станет отступать от Вас. Вы должны держаться, ходить в храм и молиться перед Распятием Господа Нашего Иисуса Христа. Молиться со слезами, чтобы Он облегчил Ваши страдания. Молитесь и плачьте, невыплаканное горе забирается внутрь и разрушает душу и сердце изнутри. Молитесь, говорите с Богом, и Он поможет Вам справиться с горем, с горем одиночества и пустоты. Ирина, помните, Вы не одиноки, рядом с Вами всегда Бог! Вы не одиноки, рядом с Вами всегда будут люди, которые могут помочь Вам.
Храни Вас Господь!
С Уважением,
прот. Алексей

ВНЕЗАПНАЯ СМЕРТЬ - ХОРОШО ИЛИ ПЛОХО? Святитель Николай Сербский (Велимирович) Пишешь, что часто слышишь разговоры о внезапной смерти. Говорят, что уж если она неизбежна, то пусть наступит внезапно и вдруг прервет жизнь. Лучше так, чем страдать от болезни и заставлять страдать других. Ожидаемая смерть страшнее внезапной. В вашем городке машина насмерть сбила женщину, ее гибель дала повод ко многим разговорам. Кто-то утверждает, что это лучшая смерть. Кто-то так высказался о смерти: «Пусть приходит, только пусть не гложет!». После всего этого ты решился написать и просишь объяснения. Не следует желать внезапной смерти – следует быть готовым к ней, когда бы она ни наступила. Так учит Церковь. Существует много канонических молитв, в которых мы просим Господа сохранить нас от всяких бед, к которым причислена и внезапная смерть. Но Тот, в Чьей власти и жизнь, и смерть, действует по Своему святому Промыслу на пользу всякой человеческой душе, забирает ли Он ее из сего мира внезапно или оставляет до времени здесь. Иногда Он настигает внезапной смертью грешников, иногда – но реже – и праведников. В Ветхом Завете мы читаем, как Господь наказал внезапной смертью сыновей Аарона за самовольное служение , как наказал бунтовщиков против Моисея ; как Анания и Сапфира упали замертво за то, что солгали апостолам . Многие гонители христиан умерли внезапной смертью; об этом мы читаем в житиях святых мучеников. Но иногда случалось и праведнику умереть внезапной смертью, хотя и очень редко. Так случилось с Афанасием Афонским : когда он что-то строил, упала стена, и он с несколькими монахами погиб под камнями. Посылая грешникам внезапную смерть, Господь преследует две цели: наказание грешника и назидание другим. Как это произошло после смерти Анании и Сапфиры: великий страх объял всю церковь и всех слышавших это . А когда люди излишне полагаются на праведника и начинают обожествлять его, как это было с Афанасием Афонским, Господь забирает душу праведника внезапно, чтобы напомнить людям, что только Он – Бог и нет богов, кроме Него. Во всех же случаях внезапной смерти урок оставшимся в живых прост, а именно: следует непрестанно готовить свои души к скорой разлуке с этим миром – покаянием, молитвой и милостыней. Об известном валаамском старце Никите рассказывают, что он очень боялся внезапной смерти и постоянно молился, чтобы Господь послал ему перед смертью долгую и тяжелую болезнь, чтобы, как он говорил, «терпением болезни умилостивить праведного Судию, Который, если захочет, посчитает мое терпение вместо добрых дел, которых у меня нет». Некто, лежа на одре болезни, утешал своих друзей словами: «Девять месяцев мучился я, чтобы войти в этот мир, разве не должен мучиться столько же, чтобы уйти из него?». Воистину, предсмертная болезнь очень важна. Многим грешникам она принесла вечное спасение. И тысячи грешников познали Бога и свою собственную душу только на одре болезни. А познав эти две великие реальности, которыми пренебрегали всю жизнь, горько раскаивались и оплакивали свою неразумную жизнь, исповедовались и причащались и, очистившись слезами и Кровью Христовой, удостоились войти в светлые небесные Его чертоги. Следовательно, предсмертная болезнь дается по милости Божией. Не беспокойся о том, что наши близкие будут страдать из-за нашей тяжкой болезни: эти страдания ради их блага, они получат за это щедрую награду от Творца нашего. Мир тебе и благословение Божие. 1. См.: Лев. 10, 1–5.- Ред ^ 2. См.: Чис. 13; 14; 16; 17.- Ред. ^ 3. См.: Деян. 5, 1–10.- Ред. ^ 4. Деян. 5, 11.- Ред ^ Святитель Николай Сербский. Миссионерские письма. М., 2006.

О мертвых или хорошо, или ничего

(Латинская мудрость)

Мы молимся, чтобы Господь избавил нас от нашествия иноплеменников, междоусобной брани и , которая может наступить, например, от того, что наемный убийца стреляет в спину, или пилот, которому пассажиры вверяют свою жизнь, направляет самолет в землю, или от того, что солдаты расстреливают мирных жителей из современного оружия.

Важно для нас самих понять, как правильно относиться к трагическим случаям, когда чья-то злая воля внезапно пресекает жизнь другого человека?

Критерием и одновременно образцом для подражания могут быть люди высокой духовной жизни.

Живший в XIII веке армянский поэт Григор Нарекаци, автор «Книги скорбных песнопений», на долю которого выпало много страданий, писал:

Один мудрец назвал в года былые
Смерть без причины явной злом большим.
Хоть он – язычник, я согласен с ним:
Мгновенной смертью правят силы злые.
Как скот бессмысленный и бессловесный,
Мы исчезаем вдруг во мраке бездны,
Не осознав сей жизни пустоту.
Мы умираем и не ужасаемся,
Мы исчезаем и не удивляемся,
Мы даже в час последний не смиряемся.
Отлучены бываем – не терзаемся,
Порокам предаемся и не каемся,
Соблазнов низких не остерегаемся,
Всему предпочитаем суету.

Удивительно, как современно звучат эти слова, а также как точно он подметил, что действительно «мгновенной смертью правят силы злые»: и духовные силы, и силы земные. Но что еще исключительно важно, Григор Нарекаци употребляет местоимение не он, они или ты , а мы , причисляя себя к тем, кто исчезает «вдруг во мраке бездны». Он никого не осуждает, а смиренно кается:

Я хуже всех, моя греховна суть.
В грязи желаний я погряз по горло.
Земные страсти мне сжигают грудь.
Нетвердый разумом, иду нетвердо.

Подобный глубоко христианский подход – не осуждать очевидный страшный грех, как убийство, а осуждать самого себя, – характерен не только для средневековья, но и для нашего времени.

Неожиданно могут умереть и очень хорошие люди – жизнь и смерть в руках Божиих, Он ведает, когда, кого и как призвать к Себе. «Блажен, яже избрал и приял еси, Господи». Мы говорим о другом, когда действует не благая и совершенная воля Божия, а злая, преступная воля человека.

Многие читали замечательную книгу «Отец Арсений». В главе «Два шага в сторону» очевидец описывает трагический эпизод.

Колонну заключенных перегоняют этапом «строить в необитаемом месте бараки и заложить ствол шахты». Физически изможденный, нравственно сломленный заключенный демонстративно выбегает из строя и бежит, рассчитывая, что конвой, следуя инструкции, его пристрелит при «попытке к бегству».

«Конвоиры направили автоматы на заключенных, а лейтенант и один из солдат повернулись к бегущему и стали стрелять. Пули ложились рядом, поднимая облачка пыли, а лейтенант и солдат, видя, что силы сейчас оставят его, крикнули, чтобы спустили собак. Остановят, изобьют, доложат начальству, добавят зеку еще срока, но жив будет.

Колонна замерла, переживает, понимает, что конвой спасает татарина, и вдруг сбоку застрочил автомат. Третий бил метко, с первых же выстрелов изрешетил всего татарина, и тот, падая, какие-то мгновения пытался как будто ухватиться руками за сияющее солнечное небо и, протянув одну руку к солнцу, упал головой вниз по склону, а автомат все продолжал стрелять».

Тело убитого убрали, и колонна в угрюмом молчании двинулась дальше. «Охрана злая, чувствуем: чуть что не так – автоматной очередью прошьют. Посмотрел я на о. Арсения – в глазах слезы, лицо серьезное, печальное-печальное, но вижу, что молится. Почему-то вид о. Арсения обозлил меня, нашел тоже время молиться и плакать! Спрашиваю: «Что, Стрельцов? Разве такого не видели?»

«Видел, и не раз, но ужасно, когда убивают безвинного человека. Ты все видишь и ничем не можешь помочь». А я ему с издевкой сказал: «Вы бы Бога-то своего на помощь призвали. Он бы и помог татарину, или хоть бы прокляли убийцу. Хоть словесная и бесполезная, но месть».

«Что Вы! Что Вы! Разве можно проклинать кого-нибудь, а Бог и так сейчас многих из нас спас. Я видел это. Солдата Господь покарает. Ангел Смерти уже встал за его спиной. О, Господи! Как я грешен!» – закончил о. Арсений. Сказал и пошел, грустный-грустный».

Солдата, расстрелявшего несчастного беглеца, вскоре убили. «Убили в казарме – солдатской, убили зверски. Выкололи глаза и перерезали горло. Заключенные этого сделать не могли, так как убит он был вне зоны, а там жило только начальство. Убил кто-то из своих, татар-охранников. Узнали мы об этом только через неделю после возвращения в «особый», и я рассказал об этом о. Арсению. Помню, о. Арсений страшно расстроился и сказал мне: «Господи! Господи! Как это все ужасно. Еще одна смерть. Мучительная, страшная. Смерть без примирения со своей совестью и хотя бы внутреннего покаяния». Сказал и отошел, а я с радостью подумал: “Собаке – собачья смерть”».

Думаю, не ошибусь, что многие из нас подумали бы так же, как рассказчик, а не как о. Арсений. Но именно глубокое, искреннее покаяние, способное преодолеть, казалось бы, законное стремление осудить убийцу, является христианской нормой. Не «собаке – собачья смерть», а «Господи! Как я грешен!».

Только бы не осудить, только бы оградить свою душу от мрака злобы, ненависти и отчаяния, чтобы не потерять внутреннюю свободу, которая есть собственно свобода от греха. Такую свободу духа не могут отнять ни неволя, ни голод, ни муки, ни жестокость, ни злая воля злых людей.

Но так думать, жить и поступать могут исключительно сильные духом люди. В наше время расслабленности и вседозволенности типичным является скорее противоположное поведение. Кто-то осуждает, кто-то защищает, кто-то кого-то с завидной уверенностью обличает, не сомневаясь в своей псевдопрозорливости.

Однако страшен не только убийца, но и тот, кто подобно гоголевскому Вию показывает пальцем на невинного человека, которого он с какой-то дьявольской уверенностью считает виновным в преступлении и говорит: «Вот он!»

Приведем очень важные слова английского поэта Джона Донна, который говорит о глубоком, духовном, хотя он и не употребляет этого слова, единстве человечества:

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».

Мысль о единстве человечества особенно важна в наше время, когда «любовь оскудевает, лукавый победу торжествует», когда повсеместно господствует бесовский принцип «разделяй и властвуй», когда в ближнем видится не страждущий собрат, а кто-то не такой, иной, некто чуждый, а, следовательно, враждебный.

Отец Арсений даже к явному убийце не относился враждебно, а сострадал ему, твердо зная непреложность грозных слов Праведного Судии: «Мне отмщение, и Аз воздам».

Обвинить совсем не трудно, а от души сказать: «Господи, как я грешен», – это проявить, что ты христианин не на словах, а на самом деле следуешь за Христом, Который без единого слова упрека отдался на муку. Единственными словами о мучителях, с которыми Он обратился к Отцу со Креста, были: «Отче, прости им – они не ведают, что творят».

Христос возлюбил человека жертвенной, всеобъемлющей, совершенной любовью, которая изливается на всех – и на праведников, и на грешников, и даже на злодеев.

Крестная жертва Христа является для нас одновременно и спасением, и укором, и призывом следовать за Ним путем самоотверженной, сострадательной любви, которая никого не осуждает, но все предает Всеблагому и Всесовершенному Господу.

Свидетельства о умерших, о бессмертии души и о загробной жизни Знаменский Георгий Александрович

Внезапная смерть

Внезапная смерть

Страшное дело – смерть внезапная. Она есть меч гнева Божия за наши грехи. Это мы ясно видим из притчи о богатом и Лазаре. Богатый был корыстолюбив, раб плоти и прихотей. Он совершенно забыл о смерти, о безсмертии души и о Боге. Он прилепился умом своим и сердцем к благам земным и умер не как человек, верующий в Бога, но как нечестивый, потерявший всякую веру; не как человек, имеющий безсмертную душу, но как душою умерший; не как человек разумный, но как животное безсловесное. За все эти грехи богатый и умер, по определению Божию, смертию принужденной – внезапной. Что он умер не естественно, а его скосила, по повелению Божию, внезапная смерть, – это мы видим из той же притчи. В ней Сам Бог обличает нечестивого грешника и объявляет ему страшную казнь внезапной смерти: Безумие, в сию нощь душу твою истяжут от тебе (Лк. 12, 20). При этом Господь открыл и причину такого страшного осуждения, – порок лихоимства, безпечности, нерадения, о своей душе и о конце земной жизни.

Да, пагубна для души нашей смерть внезапная! Ибо в каком состоянии застанет нас момент смерти, в таком мы останемся и пребудем вечно. По смерти же ни добродетельный не изменяется из добродетельного в порочного, ни грешник – из порочного в добродетельного. Подтверждает это и божественный Екклесиаст, говоря: И аще падет древо на юг, и аще на север, на месте, идеже падет древо, тамо будет (Еккл. 11, 3). Это значит: какого места достойным обрящется человек в час смерти своей, там и определяется и пребывает в безконечные веки веков.

Мы, несчастные, постоянно согрешаем, и грех следует постоянно по пятам нашим. Одно время мы посвящаем многоядению и многопитию; другое – проводим в покое, безпечности, прихотях, остальное – жертвуем хищениям, неправдам, убийствам, враждам, притеснениям и гонениям братии! Когда мы не согрешаем? Поношения, клеветы, осуждение, ложь, сквернословие и празднословие не престают исходить из уст наших. Когда бываем мы непричастными гордости, славолюбию, гнусной мстительности и лукавому воображению? Почти что никогда! Грех всегда окружает нас, всегда представляет уды наши в рабы нечистоте и беззаконию в беззаконие (Рим. 6, 19).

Когда прежде смерти Человеколюбец Бог посылает на нас жестокую болезнь, тогда она, пришедши, возвещает нам, как бы другой Исайя, говоря: Сия глаголет Господь: устрой о доме твоем, умиравши бо ты (Ис. 38, 1). Как велегласная труба возглашает она: «Человек! Приготовляйся к будущей жизни». Чувствует тогда человек разлучение с миром, видит тогда, что безполезны ему теперь и богатство, и слава, и премудрость, и вообще любые любые земные блага. Родственники и друзья больного призывают тогда духовного отца его, чтобы он мог раскаяться, плакать, обратиться к Богу, исповедать грехи свои и соединиться со Спасителем Иисусом Христом, через принятие Пречистого Тела и Крови Его. Без сомнения, тогда есть надежда, что таковой может спастись и остаться не на месте мучения, но на месте блаженства.

Но когда внезапно, как налетевший ураган, как вихрь, смерть похитит жизнь, когда человек, будучи в силах, здоров и предан греху, в одну минуту явится безгласен и безчувствен, какая тогда может быть надежда ко спасению? Где тогда покаяние? Где исповедь? Где обращение? Ни сродник, ни друг, ни священник не могут помочь тогда, хотя бы и хотел кто, старался и усердно желал. Тогда вдруг придут немилосердные, истязующие душу несчастного. В сию нощь душу твою истяжут от тебе (Лк. 12, 20).

Смерть, без сомнения, неизбежна и страшна, и предотвратить или миновать ее в конце концов невозможно; но мы можем приготовить себя к ней, – устроить дела земные и приложить старание и попечение о душе своей. Освободившись от всех земных попечений, мы приготовим и облегчим душу свою покаянием, исповеданием грехов, освободимся от угрызений совести и прогоним от себя чрезмерный страх мучений и в Таинстве Причащения соединимся со Христом. Вследствие этого вселится в сердце наше упование на милость Божию, чаяние вечного покоя, надежда безсмертного Царствия, умеряющая и даже вовсе отъемлющая печаль о разлучении с миром. Ничего не останемся тогда скорбного и страшного, кроме подвига разлучения души с телом. Ангелы милостивые и светлые окружат тогда нас и далеко прогонят полки бесовские. Они усладят горесть смерти, облегчат трудность ее, прогонят душевный страх, и, радуясь, возьмут душу нашу. Блажен тот, кто удостоится такой кончины, он тихо и кротко скажет с Давидом: В мире вкупе усну и почию (Пс. 4, 9).

Когда же случится с нами смерть нечаянная, внезапная, когда она застанет нас среди беззаконий наших, как она страшна будет для нас, как губительна! Увидим и почувствуем мы тогда, что повис над нами обнаженный меч ее, и мы сейчас, в одну секунду, отойдем в вечность. Желали бы мы тогда всей силой души, чувств и мыслей избежать этого, но побег уже невозможен. Хотели бы мы сделать распоряжения предсмертные о доме своем, но мысли наши помутятся, помышления исчезнут. Хотели бы покаяться, исповедать грехи свои пред священником, но язык наш не будет повиноваться нам, и самые уста сомкнутся, и мы горько почувствуем, что умираем во грехах и уготованы диаволу и ангелам его.

Это причинит нам страшные мучения, ужас и совершенное отчаяние. Бесы мрачные и немилостивые, обличая деяния наши и истязуя душу нашу, будут терзать нас. Наконец, душа наша в невыразимых мучениях разлучится с телом, – похитится насильственно. Горе тому человеку, который таким образом окончит жизнь свою, ибо это и есть та самая смерть, о которой святой пророк Давид сказал: Смерть грешников люта (Пс. 33, 22).

Мы, люди, не только не знаем о времени нашей смерти, но не знаем и о том, какова будет наша кончина: кроткою ли и смиренною она придет к нам, или лютою и зверскою. Предупредит ли она нас какими-либо знамениями или постигнет как тать в нощи. Даст ли она нам некоторое время на раскаяние, или мгновенно похитит нас во всех беззакониях наших? Ничто не известно нам. Для чего же такая неизвестность, такое неведение о часе смертном и об образе его? Но так устроил человеколюбивый Бог, ради нашего спасения, именно потому, что незнание часа смертного рождает страх, страх – воздержание, а воздержание пресекает случай ко греху и падению.

Далее, незнание о часе смертном производит внимание; а внимание – желание, которое бывает первою причиною добродетели. Оставлено для нас в неизвестности, – добрая или лютая будет кончина наша для того, чтобы страшиться, чтобы избегать греха, и, отстраняясь от пороков, более и более преуспевать в добродетели. Поэтому приготовимся к вечности и к переходу в вечность, именуемому смертью, во время земной жизни, в этом преддверии вечности.

Земная жизнь не есть собственно жизнь; но непрестанная борьба между жизнью и смертью, и мы колеблемся между ними, постоянно уклоняясь то к той, то к другой, оспариваемся ими. Если оценим должным образом то краткое мгновение, на которое мы поставлены здесь, на земле, сравнив его с неизмеримою и величественною вечностью, то найдем, что только правильное употребление земной жизни, т.е. приготовление к вечности, будет для нас полезно («Вечные загробные тайны», изд. Свято-Пантелеймоновского монастыря на Афоне).