Вячеслав Курилов – супер-человек или беглый изменник? Самые дерзкие побеги из ссср.

Всё, что здесь описано, произошло с моим другом детства. Поскольку он «широко известен в узких кругах», назову его другим именем. Пусть он будет - Лёха.

Свой путь Лёха начал в том же году, что и я. Да и почти в том же месяце. Так что мы с ним полные ровесники. В школьные годы Лёха отличился тем, что глумливо утопил в унитазе свой пионерский галстук. В годы отрочества, когда я пошёл в 9-й класс, Лёха отправился в ПТУ. В эти годы он входил в одну из злобных молодёжных банд нашего района и со своими дружкам немало совершил всякого рода драк пьяной лавочке. Впрочем, ничего такого особенного в его жизненным пути не было. В конце 70-х - начале 80-х - это был обычный досуг советских учащихся ПТУ, то есть огромной массы советской молодёжи.

Когда Лёхе исполнилось 16, его дружки избили в автобусе милиционера, который был в гражданской одежде. «Я - сотрудник милиции, прекратите нападение», - прокричал сотрудник, доставая удостоверение, но ответом ему был пушечный удар в лицо, которым так славился Лёхин дружок Галкин - удар, которым небольшого роста Игорь отправлял в нокаут противников гораздо более крупных. Сын офицера, переведённого из Кахахстана Москву, Галкин, когда накачивался портвейном, представлял из себя боевую машину для убийства. И рано или поздно что-нибудь в этом роде должно было произойти. И опять же - ничего особенного в этом не было. Очень многие мои погодки, ушедшие в ПТУ, потом оказались в местах не столь отдалённых. Разумеется, отправились туда Галкин и другой дружок Лёхи - Андрос. А Лёха остался как бы один.

Я познакомился с Лёхой в 1983 году в подвале слесарей нашего ЖЭКа, который слесаря предоставляли в наше распоряжение по вечерам для репетиций рок-группы, в которой я играл. Отличием нашей группы от всех прочих дворовых команд было то, что мы пели не только «Воскресенье», «Машину» и «Круиз», но и песни собственного сочинения. В связи с чем наш подвал очень скоро стал этаким клубом, в котором зимними вечерами собиралась вся окрестная шпана, чтобы попить портвейну и потискать девчонок.

Лёха, который был лучшим в районе гитаристом, как-то довольно быстро стал чем-то вроде нашего продюсера. Найдя общую тему для разговора через музыку, мы как-то быстро сблизились с ним. Как выяснилось, несмотря на свой брутальный образ жизни, Лёха был нафарширован всевозможными идеями, которые он брал из каких-то недоступных простому советскому человеку книжек. Именно от Лёхи впервые я услышал слово «Совдеп» в том контексте, который использую и поныне. Лёха рассказывал всякое. И про Карлоса Кастанеду и про Солженицына, за хранение книг которого выгнали из МГУ како-то лёхиного приятеля. Отношение к Совдепу в моей семье было всегда критическим. И моя мать, и все её подруги/друзья про «прелести СССР» говорили много за разными праздничными застольями. Впрочем, думаю, в этом не было ничего необычного для второй половины 70-х годов. Но вот то, что изрекал Лёха, было самой настоящей антисоветчиной со всеми вытекающими.

По большому счёту, Лёха был философского склада ума. Он был просто нафарширован всякими альтернативными знаниями. И была у него одна мечта. Он очень хотел свалить из СССР. СССР он ненавидел всеми фибрами души. Он вдвоём с матерью жили в однокомнатной квартирке в двухэтажном барачного вида доме красного кирпича в квартальчике точно таких же убогих домов - рабочем квартале. Все вокруг бухали портвейн и устраивали пьяные драки. И Лёха в общем-то, вёл до какого-то момента такую же жизнь. Но, как оказалось, жизнью этой тяготился. Какой-то перспективы для себя в СССР Лёха просто не видел. Это был 1984 год.

В ноябре 1984-го я ушёл в армию. Это был апофеоз убогой совковой серости. Чтобы передать ощущение от СССР 1984 года на полотне, надо просто выплеснуть на холст побольше краски серого цвета - это будет аутентичное изображение. Помню, даже фильмы в кинотеатрах стали показывать какие-то редкостно убогие. Ну то есть такую серую совковую гадость, что хоть стреляйся. Единственное яркое пятно, которое мне запомнилось - американский фильм «Спартак», который почему-то вдруг стали крутить в московских кинотеатрах осенью 1984 года. Лёха в армию не ушёл - он получил «белый билет» (для особо интересующихся: симуляция вялотекущей шизофрении).

Пришёл я домой 7 ноября 1986 года - это была совершенно иная Москва. Радостная, весёлая, нарядная. И дело было не только в 7 ноябре. Просто унылый Совок, казалось, куда-то отступил. На улицах Москвы стали появляться разные кафешки, появился пешеходный Арбат - тогда это в самом деле было необычно. Главное - произошла какая-то перемена в людях, они стали более веселы, более раскованы, с большим оптимизмом смотреть в будущее. Кстати, именно на этот период приходится вспышка рождаемости, которую сейчас совки любят показывать, как антитезу демографическому коллапсу 90-х. Правда совки забывают, что во-первых, до 1985 года в РСФСР наоборот шло снижение рождаемости и во-вторых, народ как-то воспрял духом именно потому, что поверил, что начались реальные улучшения. Но я отвлёкся.

Мечту о побеге из СССР, тем не менее, Лёха не оставил. Но она стала как-то более реалистичной, что ли. Лёха работал киномехаником (я и регулярно смотрел из его кинобудки все новые фильмы) и усиленно изучал английский язык - он был уверен, что все в Европа отлично говорят по-английски.

Время шло. Лёха начал серьёзно готовиться. Он стал копить доллары. А Совдеп, тем временем, потихоньку разваливался. Мы неоднократно обсуждали его побег, я спрашивал: а стоит ли? Ведь от того Совка уже мало что осталось. Но Лёха был непреклонен. В 1990-м году в воздухе запахло чем-то до боли знакомым. По центральному телевидению стали показывать мультфильмы 60-х о сумасшедших абстракционистах и тренировках бойцов дивизии им. Дзержинского. Лёха сказал: «Пора. Совок возвращается».

Его план был следующим: он покупает туристическую путёвку в Венгрию - благо в ту пору это уже стало очень легко, - в Венгрии отправляется на венгерско-австрийскую границу, которую переходит ночью и добирается до Вены. Из Вены на поезде отправляется в Брюссель, где приходит в перевалочный центр для эмигрантов (не помню точное его название), просит политическое убежище и - вуаля. Было правда одно слабое место в этом плане - в конце 1990-го года просить политического убежища, когда вся Европа упивалась демократизацией и гласностью в СССР - было несколько странно. Но Лёха решил рискнуть.

Мы провожали Лёху шумно. Это была ранняя весна 1991 года. Было много народа. Некоторые условились с ним, что как только он обустроится в Европе, то сразу же пришлёт им вызов. Я никуда и никогда эмигрировать не собирался, а потому прощался с Лёхой навсегда. Было несколько грустно.

И Лёха уехал в Венгрию. Поездом.

1991 год был годом непростым, так скажем. К тому же мне надо было писать диплом. Так что про Лёху я вспоминал не часто. И вдруг однажды, у меня дома зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал знакомый голос: «Привет. Узнаёшь?». «Узнаю», - ответствовал я, соображая, почему это при звонке из-за границы московский звонок. «Как ты думаешь, где я?», - спросил с усмешкой на том конце голос. «Судя по звонку - похоже, что в Москве». «Верно, - ответил Лёха. - Если хочешь, приходи ко мне». И я помчался слушать увлекательный рассказ о лёхиных странствованиях.

13 декабря 1974 года был совершен самый дерзкий и знаменитый побег из СССР. Ученый-океанолог Станислав Курилов прыгнул за борт с пассажирского парохода в Тихом океане и, преодолев вплавь расстояние более ста километров, добрался до филиппинского острова.

По профессии - океанограф, по натуре - романтик, по призванию - гражданин Вселенной, Слава Курилов был в Советском Союзе объявлен невыездным, но смириться с этим не пожелал.

Пароход "Советский Союз" совершал круиз по Тихому океану из Владивостока до экватора и назад. В связи с тем, что для советских туристов 20-ти суточный вояж проходил без единого(!) захода в иностранные порты, оформление виз путешественникам не требовалось. Для невыездного Курилова участие в этом круизе было единственным способом вырваться за границы СССР и попытаться осуществить свой план бегства из этой страны. В то, что из Советского Союза можно сбежать, не верил никто, никто кроме Курилова.

Круизный корабль, на который Станислав Курилов приобрёл тур, отплыл из Владивостока 8 декабря 1974 года. Он менее всего был приспособлен для побега. Внизу борта закруглялись. Это были цистерны системы пассивного успокоения качки. Кроме того, в эту систему входили подводные металлические крылья шириной около полутора метров. Так что покинуть корабль, прыгнув с борта в сторону, было невозможно. Прыгать следовало только в одном месте, сзади, в бурун за лопастями гребного винта. Что Слава Курилов и сделал ночью 13 декабря, когда корабль проплывал приблизительно в 100 километрах к западу от филиппинского острова Сиаргао.

100 километров он проплыл чуть менее чем за три дня. Благодаря чему выжил? Благодаря своему здоровью? Или умению держаться на воде не хуже мифического Ихтиандра? Или сила воли не позволила ему испугаться и сбиться с пути, заблудиться среди волн? Или помогло правильно выбранное снаряжение? Думается, что все вместе взятое. А еще Славе Курилову здорово везло. Древние греки сказали бы, что полюбил его великий Посейдон. И шторм прошел стороной, не накрыв одинокого пловца огромными волнами. И солнце два дня почти не показывалось из-за туч, так что обгорел Слава самую малость. Плывя, он только едва задел скопление медуз, прикосновение к которым вызывало паралич. И акулы, которых в этих краях масса, обминули Славу. 15 декабря 1974 года под ногами Славы Курилова оказалась твердая земля. Филиппины в дружеских отношениях с Советским Союзом не состояли и беглеца обратно не выдали.

Чуть позже в СССР, где Курилов прожил 38 лет, по поводу его побега заседала комиссия, которая постановила лишить его свободы еще на 10 лет, "за измену Родине". Но Славу Курилова это уже не волновало, он начал жить и осуществлять все то, о чем мечтал долгие годы - изучал океан, совершал путешествия и экспедиции, в том числе на Северный полюс.

Из книги Слава Курилов «Один в океане»:
«…Всего один прыжок отделял меня от этой влекущей красоты и свободы. Но нечего было и думать, чтобы среди бела дня оставить судно на виду у сотен глаз – мгновенно будет спущена шлюпка. Ночь – время беглецов! Ночью совершаются побеги из тюрем.. .»

Сердце человека рождено быть свободным - надо только иметь мужество слышать его голос.

Станислав Курилов погиб 29 января 1998 года во время водолазных работ на Тивериадском озере в Израиле. Освобождая вместе с напарником от рыболовных сетей аппаратуру, установленную на дне, Курилов запутался в сетях и выработал весь воздух. Похоронен в Иерусалиме на малоизвестном кладбище немецкой общины темплеров.

Заинтересуют, надеемся, и тех, кто родится в Стране Советов, и тех, кто гораздо моложе.

Почти трое суток он провёл в Тихом океане, совершив побег из Советского союза с борта круизного лайнера...

О круизе «Из зимы в лето» Слава Курилов узнал, прочитав объявление в ленинградской газете. Это был декабрь 1974 г. Лайнер «Советский Союз» отправлялся в 20-дневное путешествие из Владивостока к экватору и обратно без заходов в иностранные порты.

Убрав подальше шубы и меховые шапки, советские граждане «ушли в отрыв». Загорали под тропическим солнцем, купались в бассейнах судна. «За дверью каждой каюты - музыка, пьяные выкрики, любовные стоны... Туристы предавались веселью каждый драгоценный день отпуска», - напишет потом С. Курилов. Для виду он принимал участие в общих посиделках, однако сам больше вглядывался в океан, следил за звёздами, изучал корабль... И понял, что прыгнуть сможет только с кормы главной палубы прямо под винт... Опасно... К тому же знал он лишь приблизительный маршрут - лайнер шёл на юг мимо о. Тайвань и Филиппин. Когда корабль будет находиться в открытом океане, а когда близко к берегу - неизвестно. Только на третьи сутки он обнаружил точную карту с датами и принял окончательное решение о побеге.

Лайнер «Советский Союз» в порту Владивостока. Фото: РИА Новости / Виктор Чернов

Побег

Ночью 13 декабря, когда остальные туристы развлекались на танцполе, Курилов взял сумку с ластами, маской и трубкой, прикрыл её полотенцем и пошёл на корму... «Я попросил у Бога удачи - и сделал свой шаг в неизвестность, - напишет он позже. - Всплыл на поверхность, повернул голову и… замер от страха. Возле меня, на расстоянии вытянутой руки - громадный корпус лайнера и его гигантский вращающийся винт!»

Первую ночь он плыл по огням уходящего корабля. Потом, ругая себя за то, что не взял компас, ночью ориентировался по звёздам, а днём сбивался с курса... Гром, молнии, гигант-ские волны, тропический ливень, накатывающая паника, проплывающие мимо акулы и ядовитые медузы-физалии, которые если заденут - будет паралич... На вторые сутки он наконец увидел берег, но сильное течение отнесло обратно, и, казалось, шансов на спасение больше не было... Но Курилов был счастлив! Потому что был он, океан и больше никого вокруг! «Океан дышал как живое, родное, доброе существо. Стоило наклонить голову к воде, и взгляду открывался фантастический фосфоресцирующий мир...» - писал он. Правда, потом появились другие ощущения: «Ноги перестали повиноваться. Сильно горели обожжённые солнцем лицо, шея и грудь. Меня лихорадило и всё больше клонило ко сну. Временами я надолго терял сознание...» Он плыл ночь, день, потом ещё одну ночь, ещё один день... Только на третьи сутки после прыжка, 15 декабря 1974 г., когда он был почти в забытьи, огромная волна выбросила его на берег небольшого филиппинского острова Сиаргао.

«Зачем?» - первое, что спросила у Курилова на плохом английском дочь рыбака, который привёл его в дом. Она не могла понять, зачем надо прыгать с корабля, если можно купить билет и поехать куда хочешь?

Что он мог ей ответить? Что страна, в которой он жил, не отпускала его?

«Славка не был диссидентом, - рассказывает «АиФ» двоюродная сестра Курилова Евгения Литвинцева , - он мечтал о море, о кругосветном путешествии, о свободе... Непонятно, откуда у человека, выросшего в казахстанском Семипалатинске, такая страсть к океану. Он сам научился плавать, в 10 лет переплыл Иртыш, а в 15 уехал из дома в Ленинград устраиваться юнгой на судно. Его не взяли, тогда он пошёл в мореходку, но и тут получил отказ - близорукость. Тем не менее нашёл специальность, связанную с водой, - стал океанологом. Славка был потрясающим! Весёлым, умным, интересным! Он заочно отучился на психолога, штурмана дальнего плавания, стал водолазом, акванавтом - тогда так называли аквалангистов. С юности серьёзно занимался йогой, спал на гвоздях, устраивал 40-дневные голодовки, медитировал. В Геленджике был одним из пяти учёных, которых испытывали в подводной лаборатории «Черномор» на глубине 14 м. Только человек с такой мощной физической и моральной подготовкой смог трое суток без еды и сна продержаться в океане».

«У нас был договор с Жаком Кусто об исследованиях в Тунисе, но проект сорвался... Пошла прахом и экспедиция на атоллы Тихого океана. Целый год я готовил водолазную часть. Но визу снова не дали», - пишет Курилов. Причина - родственник за границей. Его старшая сестра Анжела училась в инязе, познакомилась с индусом, вышла за него замуж и уехала в Канаду. «В личном деле появилась приписка-приговор: «Посещение капстран считаем нецелесообразным» , - пишет океанолог. - Меня как будто ужалили. Пожизненное заключение без малейшей надежды на свободу! Выход один - бежать».

Абрис судьбы

Одни считают Курилова героем, другие - эгоистом, который подвёл близких людей, оставшихся в СССР. «Славка прислал мне с Филиппин письмо, в котором описал свой побег. Оно бесследно исчезло... Хотя к нам домой никто из органов не приходил, никаких репрессий не было, - вспоминает Е. Литвинцева. - А вот младший брат Славы Валентин пострадал. Он жил в Ленинграде, работал штурманом дальнего плавания и имел доступ в западные порты. После побега Славу заочно приговорили к 10 годам за измену родине, а Валентина выгнали с работы. От него ушла жена, он бедствовал, начал пить... Его уже нет на этом свете».

В СССР у Курилова также остались первая жена с сыном (они давно развелись и не жили вместе) и вторая супруга, правда, отношения с ней не были идеальными... «Славка был слишком свободолюбивым, не семейным, - говорит Е. Литвинцева. - Но своё личное счастье он всё-таки нашёл, пусть и с третьей попытки. В Израиле он встретил Леночку , с которой прожил 11 лет».

Личное счастье он нашёл с третьей попытки. С женой Леной. Фото: Из семейного архива

«Из Филиппин Славу отправили в Канаду, к сестре, - рассказывает его вдова Елена Генделева-Курилова . - Сначала он работал в пиццерии, потом в океанографических фирмах в Канаде, Америке, на Гавайях, в Ледовитом океане... Однажды в Америке встретился с израильским литератором Н. Воронель , которая захотела экранизировать историю его судьбы. Фильм не сняли, но Слава оказался в Израиле, и мы познакомились. Весной 1986 г. он приехал сюда навсегда, устроился океанографом в университет г. Хайфы».

29 января 1998 г. учёный занимался водолазной работой и запутался в сетях. Напарник поднял его на поверхность, но было уже поздно... Когда Елене передали вещи мужа, среди них были свежие записи - он до последнего дня вёл дневники. Жена их собрала и издала книгу «Один в океане».

«Для меня смерть Славы была внезапной, страшной, - говорит Елена. - Но для него она стала милостью Божией. Человек, у которого были просто мистические отношения с морем, не мог умереть на больничной койке. Знаете, что сказал писатель Василий Аксёнов , когда ему сообщили, что Слава погиб в Галилейском море? «Какой изящный абрис судьбы». И я с ним согласна».

Станислав Курилов очень хотел быть океанографом с мировым именем, но у него был статус невыездного. Тогда он бежал из СССР. Прыгнул в океан с лайнера, плыл два дня и три ночи, пока не оказался на Филиппинах.

С мечтами о море

Станислав Курилов родился во Владикавказе (Орджоникидзе) в 1936 году, детство провел в Семипалатинске (Казахстан). Там, среди степей, родилась мечта о море. В десять лет Курилов переплыл Иртыш. После школы пытался устроиться на Балтийский флот юнгой. Хотел стать штурманом, но его подвело зрение. Оставался один выход – учеба в Ленинградском метеорологическом институте. Во время учебы освоил акваланг. Получив специальность «океанография», работал в Институте океанологии Академии Наук СССР в Ленинграде, участвовал в создании подводной исследовательской лаборатории «Черномор», работал инструктором в Институте биологии моря во Владивостоке.

Невыездной

С самого начала отношения с морем у Курилова были мистические. Он считал его живым и как-то по особому «чувствовал» его.
Со студенчества Станислав Курилов начал активно заниматься йогой, упражнения по которой можно было тогда найти в самиздатовских перепечатках. Он приучал себя к аскетизму, занимался особой дыхательной практикой.
Когда к научным изысканиям советских ученых проявил интерес сам Жак Ив Кусто, Станислав Курилов попытался добиться разрешения поехать в зарубежную командировку, но ему отказали. Формулировка не оставляла сомнений: «невыездной».
Дело в том, что у Курилова за границей была сестра (она вышла замуж за индийца и перебралась в Канаду), и советские чиновники обоснованно опасались, что Курилов может не вернуться в страну.

В побег на гитлеровском лайнере

И тогда Курилов решил бежать. В ноябре 1974 года он купил билет на лайнер «Советский Союз». Круиз назывался «Из зимы в лето». В южные моря корабль вышел из Владивостока 8 декабря. Станислав Курилов даже не взял с собой компас. Зато у него были маска, трубка, ласты и перчатки с перепонками.
Будущий невозвращенец знал, что ни в один из иностранных портов судно заходить не будет. Дело в том, что «Советский Союз» был построен еще до Великой Отечественной войны в Германии и первоначально назывался «Адольф Гитлер».

Корабль был потоплен, а потом поднят со дна и отремонтирован. Если бы «Советский Союза» зашел в иностранный порт, его ждал бы арест.
Лайнер был настоящей тюрьмой для пассажиров. Дело в том, что борта шли вниз не по прямой линии, а «бочонком», то есть прыгнуть за борт и не разбиться было невозможно. Более того, ниже ватерлинии судна шли подводные крылья шириной в полтора метра. И даже иллюминаторы в каютах поворачивались на оси, разделявшей отверстие пополам.
Казалось бы, сбежать невозможно. Но Курилов сбежал.

Прыжок

Ему повезло трижды. Во-первых, в рубке капитана Курилов увидел карту пути лайнера с датами и координатами. И понял, что бежать надо тогда, когда судно будет проходить мимо филиппинского острова Сиаргао, и до берега будет 10 морских миль.
Во-вторых, на корабле оказалась девушка-астроном, которая показала Курилову созвездия южного полушария, по которым можно было ориентироваться.
В-третьих, он прыгнул с корабля с высоты в 14 метров и не убился.
Для прыжка Курилов выбрал ночь на 13 декабря. Он прыгал с кормы. Там, в промежутке между подводными крыльями и винтом был единственный промежуток, попав в который можно было уцелеть. Позже он писал о том, что даже если бы все закончилось смертью, он все равно был бы победителем.
Погода была штормовой, и побег не заметили.

В море

Оказавшись в воде, Курилов надел ласты, перчатки и маску и поплыл прочь от лайнера. Больше всего он боялся, что лайнер вернется, и его поднимут на борт. На самом деле, утром корабль действительно возвращался, Курилова искали, но не нашли.
Он осознавал, что шансы достичь земли - почти нулевые. Главной опасностью было проплыть мимо острова. Его могло отнести в сторону течением, он мог погибнуть от голода, его могли съесть акулы.
Курилов провел в океане два дня и три ночи. Он пережил дождь, шторм, длительное обезвоживание. И выжил.
Под конец он не чувствовал ног, периодически терял сознание, видел галлюцинации.
К вечеру второго дня он заметил перед собой землю, но не смог достичь ее: его сносило сильным течением на юг. К счастью, это же течение вынесло его к рифу на южном берегу острова. С волнами прибоя он в темноте преодолел риф, еще час плыл по лагуне и 15 декабря 1974 года достиг берега острова Сиаргао на Филиппинах.

На Филиппинах

Курилова подобрали местные рыбаки, которые сообщили о нем властям. Станислав был арестован. Почти год он провел в местной тюрьме, но пользовался большой свободой, иногда начальник полиции даже брал его с собой в рейды «по кабакам». Возможно, его посадили бы за незаконное пересечение границы, но его судьбой занялась сестра из Канады. Через год Курилов получил документальное подтверждение, что он беглец, и покинул Филиппины.
Когда в Советском Союзе узнали о побеге, Курилова заочно судили и приговорили к десяти годам тюрьмы за измену Родине.

Осуществление мечты

О своих приключениях Курилов написал книгу «Один в океане», которая была переведена на множество языков. В тексте есть и упоминания о пьяных соотечественниках и концентрационных лагерях, которые якобы были «где-то там, на севере».
Получив канадский паспорт, Курилов отправился в отпуск в Британский Гондурас, где его похитила банда мафиози. Выбираться из плена ему пришлось самому.
В Канаде Курилов работал в пиццерии, а затем в фирмах, занимающихся морскими исследованиями. Он искал полезные ископаемые у Гаваев, работал в Арктике, изучал океан на экваторе.

В 1986 году он женился и переехал к жене в Израиль.
Курилов погиб 29 января 1998 года в библейских местах на озере Кинерет (Галилейское море) в Израиле. Ему было 62 года. За день до смерти он на глубине выпутывал из рыболовной сети друга, а в этот день запутался сам. Когда его освобождали от пут, ему стало плохо, а когда вынесли на берег, он скончался.
Похоронен Курилов в Иерусалиме на кладбище темплеров.

Первым шагом советской власти по ограничению выезда из страны была Инструкция комиссарам пограничных пунктов Российской Республики «О правилах въезда и выезда из России» от 21 декабря 1917 г. Согласно новым правилам, для выезда из страны иностранные и русские граждане были обязаны иметь заграничный паспорт. Русские граждане были обязаны получить разрешение на выезд в иностранном отделе Комитета внутренних дел в Петрограде, либо в Москве, в Комиссариате по иностранным делам. Таким образом, за всеми гражданами, пересекавшими государственную границу, устанавливался жёсткий надзор.

Новые правила въезда граждан в страну из-за рубежа были утверждённые НКИД 12 января 1918 года, а декрет СНК РСФСР «О бесхозном имуществе» от 3 ноября 1920 года практически исключал возможность возвращения эмигрировавших граждан когда-либо в будущем. Таким образом, советская власть фактически лишала миллионы эмигрантов и беженцев их собственности, а значит и всяких основ существования на родной земле и перспектив возвращения. Если до 1920 года заграничные паспорта можно было получить в Народном комиссариате иностранных дел, то с введением изменений этот документ должен был получать ещё и визу Особого отдела ВЧК.

Впервые предложение карать смертной казнью за попытку возвращения из-за рубежа без санкции властей было озвучено Лениным в мае 1922 года на заседании Политбюро ЦК в ходе обсуждения проекта Уголовного кодекса РСФСР. Однако решение не было принято.

Согласно новым правилам, введённым 1 июня 1922 г., для выезда за границу было необходимо получить особое разрешение Народного комиссариата иностранных дел (НКИД). Совершенно очевидно, что это ещё более усложняло процесс выезда, делая его практически невозможным. За рубеж практически не могли выехать ни журналисты, ни писатели, ни иные деятели искусства – для выезда эти люди должны были дожидаться особого решения Политбюро ЦК РКП(б).

Процедура выезда за границу ужесточалась с каждым годом, и новым этапом ужесточения правил выезда стало «Положение о въезде и выезде из СССР», вышедшее 5 июня 1925 года. Положение крайне ужесточало порядок выезда. Вся заграница объявлялась «враждебным капиталистическим окружением».

Логическим продолжением в цепочке ужесточений процедуры выезда за рубеж и строительстве «железного занавеса» стал сталинский закон от 9 июня 1935 года. За побег через границу устанавливалось наказание в виде смертной казни. При этом преступниками, естественно, объявлялись и родственники перебежчиков.

Введение столь суровой меры наказания за бегство из страны было продиктовано не только логикой тотальных репрессий, но и было своеобразной перестраховкой. Власти опасались начала массовой эмиграции в случае повторения в стране голода.

Закон, предусматривающий расстрел за нелегальную эмиграцию, был отменен лишь после смерти Иосифа Сталина. За побег с территории СССР теперь было предусмотрено тюремное заключение. Жёсткие ограничения, касающиеся возможности выезда из СССР, просуществовали почти до самого его распада. Первым серьёзным шагом по либерализации миграционного законодательства стал Закон «О въезде и выезде», принятый в 1990 году.