Был ли Феликс железным? Секретные подробности биографии Феликса Дзержинского. Феликс дзержинский

Ранним утром у здания ВСНХ, взвизгнув шинами по мостовой, остановился автомобиль. Из него стремительно вышел человек в длиннополой серой шинели. Человек, которого здесь любили, уважали и уже не очень боялись – Председатель ВСНХ Феликс Дзержинский.

Это для всей остальной страны Дзержинский оставался «цепным псом диктатуры пролетариата», страшным главой ВЧК – ОГПУ. Врагов у него хватало, поэтому звание главного палача Революции приклеилось к нему надолго. И в чём – то оно было справедливо. Дзержинский просто не умел делать что-то вполсилы. И поэтому борьбе с врагами революции он отдавал все свои силы. Но сейчас партия потребовала от него новой службы – и Феликс Эдмундович пришёл поднимать советскую экономику. И теперь персонал Высшего Совета Народного Хозяйства СССР души в своём начальнике не чаял. И всё потому, что взгляды Феликса Эдмундовича радикально изменились. Сейчас он стоял не на стороне классовой борьбы, а целиком и полностью на стороне специалистов, всецело им доверяя. Поэтому и беспартийные спецы, и бывшие меньшевики могли спокойно трудиться.

Сегодня у Дзержинского был очень трудный день: предстояло серьёзное выступление, он нервничал, да и здоровье в последнее время сильно пошатнулось, болело сердце, часто сдавали нервы. Совершенно не к месту Феликс Эдмундович вспомнил предостережения врача из санатория ЦК, где его несколько лет назад уговорили подлечиться. Старый мудрый еврей, профессор медицины прямо и чётко сказал главному чекисту страны, что его организм крайне изношен и при таких нагрузках медицина гарантирует Дзержинскому не более пяти лет жизни. Отказавшись тогда от медицинского вмешательства в свою жизнь Феликс Эдмундович слов этих не забыл, и стремился успеть сделать как можно больше. И вот сегодня он вспомнил об этом предостережении. И тут же от него отмахнулся – прошло уже более трёх лет, а он всё ещё жив. Скорее всего, профессор ошибался – подумал глава ВСНХ входя в здание своего ведомства.

Первым делом Дзержинский зашел в свой кабинет и отдал несколько распоряжений по административным вопросам. Затем вызвал Штерна, способного финансиста и хозяйственника из бывших меньшевиков, которого ценил настолько, что лично настоял на переводе Штерна из наркомфина в ВСНХ, поссорившись из-за этого с наркомом
финансов Сокольниковым. Феликс даже улыбнулся, вспомнив, как горячо выступал нарком на одном партийном совещании, доказывая, что Дзержинский сманивает у него ведущих спецов и совершенно не даёт работать. Всё дело в том, что Феликс был твёрдо убеждён в одном: в его учреждении должны работать лучшие специалисты, независимо от их отношения к коммунистическим идеалам и партии.

Затем Феликс Эдмундович вспомнил, что ему необходимо заглянуть ещё и к редактору «Торгово-промышленной газеты», чтобы поблагодарить его за замечательную статью о проблемах с металлом. Анкета, опубликованная в газете, показала, что частные кузнецы и извозчики страдают от
нехватки металла для подковки лошадей. Государственные организации отказывают им в металле. Поэтому подковка лошади сейчас стоила необычайно дорого, и не каждый извозчик мог себе позволить подковать лошадь на все четыре ноги. Из-за этого лошади уродовали копыта на булыжных мостовых городов. И из крошечного и незначительного, этот вопрос становился жизненно важным в масштабе всей страны, где основную часть транспорта составлял именно гужевой. По мнению Дзержинского эта анкета приоткрыла ему целый пласт жизни, о котором он ранее не задумывался. Вот о подмётках для своих сапог человек думает, а о подмётках для лошадей нет. Такова суровая правда жизни сегодня. Поэтому статья
была очень своевременной, и ещё вчера Дзержинский дал распоряжение Главмету разобраться в этом вопросе и организовать снабжение кузнецов металлом.

В дверь постучали и после отклика в кабинет вошёл Штерн: «Вызывали, товарищ Дзержинский?».
– Проходите, присаживайтесь. Вы мне нужны. Понимаю, что это не совсем по вашей части, но я думаю, что Вы справитесь. В настоящий момент возникла серьёзная необходимость в пересмотре отношения советской власти к специалистам не из большевиков. Нельзя, чтобы экономист, плановик, инженер, работали из-за страха за свою жизнь и жизнь своих близких.
Штерн в своей обычной полосатой рубашке сел напротив Дзержинского, раскрыл блокнот и приготовился слушать. Первое время Феликс не понимал, почему товарищ Штерн так бедно одевается. Потом оказалось, что почти всё своё немалое жалованье он отправляет родственникам на Украину. И это несмотря на то, что сам он серьёзно болен: у него была грудная жаба. После этого Дзержинский проникся искренней симпатией к своему сотруднику не только как к специалисту, но и как к человеку.
Дзержинский заметно волновался, широко и быстро заходил по кабинету, с трудом подбирая нужные слова для выражения своих мыслей, настолько данный вопрос был для него мучителен.
– Однако Феликс Эдмундович, у нас ведь всё решают партийные органы, а люди, не являющиеся членами партии большевиков на местах, на промышленных и торговых предприятиях страны, практически бесправны – заметил Штерн.
– Вот именно, вот именно! Мы с вами должны постараться защитить специалиста. Надо покончить с остатками комчванства. Без знаний, без учёбы нашей собственной, без уважения к людям, которые знают, без поддержки технического персонала, без поддержки науки, мы не сможем выполнить поставленные перед нами задачи и, в первую очередь, задачу повышения производительности труда. А эта задача требует серьёзного, взвешенного подхода к проблеме. Профсоюзы, партийные ячейки и руководство предприятий перекладывают работу по расчёту норм выработки на плечи беспартийных специалистов. И в принципе поступают правильно. Чтобы решить проблему её решение надо доверить настоящим профессионалам. Вспомните товарищ Штерн опыт гражданской. Непрофессиональная Красная армия терпела поражения, кольцо фронтов неумолимо сжималось вокруг центра страны. Но приход в руководство вооружёнными силами бывших офицеров царского Генерального штаба спас положение. Хотя и тогда происходили определённые перекосы в политике партии в отношении военспецов.

Дзержинский снова сел в кресло, устало прикрыл глаза и негромко продолжил – Хорошо запомнился один эпизод. Зимой 19-го наша третья армии под давлением войск Колчака оставила Пермь. Я вместе со Сталиным по заданию ЦК отправился в Вятку, чтобы на месте разобраться в причинах случившегося. У товарища Сталина, к сожалению, ответ был готов ещё в Москве – в неудачах виновато военное руководство армии и Восточного фронта в целом. На месте всё оказалось не так однозначно. В большинстве случаев командарм выполнял директивы и прямые распоряжения наркома Троцкого, тогдашнего главы РВС. Против кадровых военных воевал командарм Лашевич, старый испытанный большевик, но без должного боевого опыта. Отсюда и результат. Так что, товарищ Штерн, даже управление требует профессиональной подготовки. И без разницы, чем вы управляете – армией, заводом, конторой. На западе это уже стали понимать, почитайте хотя бы Тейлора.

Дзержинский снова вскочил, ему не терпелось высказать мысли вслух и в движении это у него получалось лучше.
– Вот и сегодня многое в советской экономике зависит от положения специалистов на предприятии. А специалист сегодня лишён всяческих прав и, в силу этого, неспособен решить поставленные перед ним задачи. И это касается не только производительности труда. Возьмём, к примеру, расходование материальных и финансовых ресурсов нашими предприятиями. Спрашиваю недавно одного директора фабрики: почему у вас отходы хлопка гниют во дворе, ведь их можно полностью утилизировать? А директору эта идея даже в голову не приходила. Привыкли, понимаете, ждать предложений от вышестоящего руководства. Да и с кадровой точки зрения всё ясно: директор фабрики – член партии с 1903 года, но до революции был на этой фабрике подсобным рабочим, нет никакого образования. Так что ему самостоятельно этот вопрос не осилить, а своего главного инженера, бывшего члена партии меньшевиков, имеющего техническое образование, учившегося и у нас, и в Англии, он слушать просто не будет! Или вот недавно на одном московском заводе я увидел такую картину. Полгода назад дирекция заказала новое оборудование для завода. Однако профиль этого оборудования совсем не подходил заводу и теперь оно ржавеет во дворе, под открытым небом. Кто принимал решение о закупке этого ненужного оборудования? Кто растратил государственные деньги? Директор завода ссылается на прежнее руководство, мол, они, разгильдяи, виноваты. А я считаю, что виновата вся наша система. Слабо мы ещё контролируем хозяйственный механизм.
– Да, Феликс Эдмундович, таких примеров в редакции нашей ведомственной газеты можно выявить множество. Но ведь технический персонал, инженеры и специалисты не могут пока повлиять на ситуацию. Руководство предприятий не прислушивается к мнению беспартийных специалистов.
– Именно поэтому товарищ Штерн и необходимо создать на предприятиях новые бытовые и более дружественные отношения со спецами. Необходимо дать им какую-то конституцию на заводе и в управлении фабрикой. Вот я, являясь главой ВСНХ, каждый день подписываю множество приказов и распоряжений. Можно подумать, какой же Дзержинский умный! Однако ведь разработкой приказа занимаются ведущие специалисты: вы, Александр Борисович, товарищи Сокольников, Кафенгауз, Гинзбург и другие. Но об этом никто не знает. Я заслоняю их, а это неправильно. Страна должна знать своих героев. Поэтому будет правильно, если в каждом приказе после моей подписи будет и подпись лица, готовившего данный приказ, пусть даже и беспартийного. Ваша задача Александр Борисович в том, чтобы разработать некую инструкцию, положение о работе специалистов на предприятиях. Новых специалистов мы ещё только готовим, на предприятиях не обладают необходимым практическим опытом управления производством. Поэтому Александр Борисович привлеките к этой работе того, кого сами посчитаете нужным, я даю Вам полную свободу действий.
– Мы поработаем Феликс Эдмундович.
– Вот и хорошо, идите. Да, кстати, как Ваше здоровье? Не пора ли отправить Вас за границу, Вы давно не лечились, да и выглядите плохо.
– Спасибо товарищ Дзержинский, но право не стоит беспокоиться. Я себя вполне неплохо чувствую, просто в последнее время работы очень много, вот и устаю

Проводив Штерна до дверей кабинета и попрощавшись с ним за руку Дзержинский вернулся к письменному столу. Неожиданно Феликс Эдмундович тяжело закашлялся и схватился за грудь. Когда дышать стало легче он налил себе из графина на столе стакан воды и жадно выпил.
Тяжело опустившись в кресло Дзержинский мрачно подумал о том, как не вовремя он расклеился – впереди было еще столько серьезной и интересной работы! Вот и сегодня нужно еще обязательно выступить на Пленуме. Нужно же наконец остро поставить вопрос о товарище Пятакове и его работе в аппарате ВСНХ. Конечно это был опытный и проверенный сотрудник, однако в последнее время их взгляды на хозяйственную политику стали резко расходиться. А Феликс Эдмундович предпочитал работать с единомышленниками – так и для дела лучше и ему комфортнее. И именно эту кадровую проблему – удаление Пятакова из аппарата ВСНХ нужно было решить сегодня на Пленуме партии.

Председатель ВСНХ поднялся из-за стола и вышел из кабинета. Предупредив секретаря, что сегодня он уже не вернется, Дзержинский прошел к кабинету редактора «Торгово-промышленной газеты». Ответственного редактора, товарища Савельева, как всегда не оказалось на месте. Однако в редакции находилась ее главная ударная сила – Николай Валентинов, заместитель редактора и автор многих актуальных и интересных материалов. Он, как и многие из сотрудников аппарата ВСНХ в прежние времена примыкал к меньшевикам и на службу пошел только тогда, когда посчитал, что политика Совнаркома и ЦК ВКП (б) претерпела значительные изменения. Однако служил Советской власти Валентинов честно и был прекрасным публицистом. Хотя и ему были не чужды некоторые вполне обычные человеческие слабости и старорежимные привычки. Так, к примеру, Николай Владиславович даже в это непростое время сохранил любовь к такому головному убору как котелок. Дзержинский высоко ценил этого сотрудника и считал, что благодаря отбору кадров его ведомство является лучшим в стране.

Горячо поблагодарив Валентинова за статью о металле, Дзержинский вспомнил и еще об одной успешной идее редакции. Дело в том, что последнее время Дзержинский много говорил и писал о введении режима экономии в советской промышленности и торговли, он как всегда буквально горел этой идеей, жил ей 24 часа в сутки. И газета стала для него настоящим рупором, броско выделив его приказ на передовой странице газеты. Кроме всего этого Дзержинский ценил в Валентинове то особое искусство, с которым тот редактировал речи главы Высшего Совета Народного Хозяйства. По роду своей деятельности Феликсу приходилось много выступать на совещаниях и заседаниях. Перед большой аудиторией он начинал волноваться, речь становилась быстрой, сбивчивой, очень мешал проявляющийся сильный польский акцент. Поэтому его речи с трудом поддавались стенографии и изложению в прессе. А вот у Валентинова все это получалось. Однажды Дзержинский решил выяснить как ему избавиться от недостатков речи.
- В чем недостатки моей речи Николай Владиславович?

Есть люди, которые говорят примерно так, как пишут. К примеру у Пятакова все стоит на своих местах и фиксировать его речи легко. Совсем иначе обстояло дело с речами Председателя Совнаркома. У Владимира Ильича стенографистки никогда не могли точно передать всю сложную палитру его речей. А у Вас Феликс Эдмундович совсем иные проблемы. Говоря, Вы, вероятно, мысленно произносите все фразы речи. Однако на языке их нет. Так происходит у многих, просто у Вас гораздо чаще. Поэтому Вам товарищ Дзержинский лучше сначала написать речь, а затем выучить готовый текст своего выступления.
После этого разговора феликс стал часто присылать Валентинову черновики рукописей своих статей.

Так происходит у многих, просто у Вас гораздо чаще. Поэтому Вам товарищ, Дзержинский лучше сначала написать речь, а затем
выучить готовый текст выступления.

После этого разговора Феликс стал часто присылать Валентинову черновики рукописей своих статей, Вот и сейчас он передал Николаю Владиславовичу большую статью о работе Высшего Совета.

Выйдя из здания ВСНХ, Дзержинский сел в служебный автомобиль и поехал на Пленум партии. Он старался сосредоточиться на предстоящем выступлении, однако мысли скакали. В последнее время Дзержинский пришёл к выводу, что партия большевиков из руководящего органа страны превращается в огромный бюрократический аппарат, возглавляемый Генеральным Секретарём - Иосифом Сталиным, Поэтому в стране всё чаще отходят от принципов новой экономической
политики партии. Но Феликс Эдмундович искренне верил, что если вовремя исправить политику партийного руководства, то построение социализма не за горами. Партии Дзержинский был предан до конца и верил в нерушимость её основных идеалов. Однако к ортодоксальным большевикам его отнести было сложно – Дзержинский умел менять свою жизненную позицию под воздействием фактов, ведь и в партию большевиков Дзержинский вступил тогда, когда окончательно понял – ненавистный ему русский царизм можно победить только революционным путём, через нелегальную борьбу. И вот теперь для победы социалистической революции во всём мире требовалось построить материальную базу социализма в СССР. Поэтому все свои жизненные силы Феликс Дзержинский принёс на этот новый алтарь борьбы с мировым капиталом.

…Председатель ВЦИК Михаил Иванович Калинин на Пленуме немного задремал и поэтому начало речи Дзержинского не слышал. Однако сейчас Калинин окончательно проснулся. Голос Феликса раздавался по всей зале. Он сильно волновался и поэтому говорил громко, отчаянно жестикулируя.

Нельзя, товарищи недооценивать положение в деревне. Вот товарищ
Пятаков говорил о том, что деревня богатеет, что нэп значительно
упрочил её положение, что она обгоняет рост городской
индустрии. Это неверно в корне, дорогие товарищи! Вот Пятаков
говорит об огромных накопленных частным капиталом миллионах.
Но это не так. Чистая прибыль частного сектора составит не 400
пятаковских мифических миллионов, а всего 65 - 70. А это сущие
пустяки, по сравнению с доходами государственного сектора. Вот
ведь несчастье! Товарищи большевики боятся укрепления советской
деревни! Но ведь нельзя добиться индустриализации страны, если
относиться со страхом к росту благосостояния деревни. Кроме
этого сегодня Пятаков и его единомышленники предлагают все
свободные средства бросить на индустриализацию. Это хорошо, это
очень хорошо, товарищи! Но вот какими средствами, вот в чём
главный вопрос сегодня. Пятаков предлагает сильно повысить
оптовые цены промышленности. Это антисоветская, антирабочая
программа! Это ликвидация всей нашей революционной борьбы за
рост благосостояния рабочего, за рост производительности труда!
Вы, товарищ Пятаков самый крупный дезорганизатор советской
промышленности! Советская торговля и так никуда не годится, рост
цен её попросту уничтожит. Товарищ Каменев в наркомате
внутренней торговли не делает ничего для улучшения ситуации!

Товарищ Дзержинский, я только четыре месяца руковожу
внутренней торговлей и еще не разобрался в ситуации - попытался
защищаться Лев Каменев.

Вы, товарищ Каменев, если будете управлять комиссариатом не
четыре месяца, а сорок четыре года - всё равно на это не будете
годны. Вы не работаете, а только туда-сюда вертитесь. Вы не
работаете, а занимаетесь политиканством. Я могу вам это сказать, вы знаете, в чём моё отличие от вас, в чём моя сила. Я не щажу себя, никогда не щажу, Я солдат революции и привык всего себя отдавать решению поставленной партией задачи. Поэтому вы все здесь товарищи меня любите и мне верите! Я никогда не кр душой. Если я вижу непорядки, то я со всей силой обрушиваюсь
на них. И сейчас я с ужасом думаю о том, что советская система управления превратилась в постоянную возню со всевозможными согласованиями и неслыханным бюрократизмом!

Закончив речь, Дзержинский еле стоял, схватившись за грудь. Кто-то из товарищей помог ему выйти из зала. Была вызвана карета скорой медицинской помощи. Однако было уже поздно.

Через три часа паралич сердца прервал жизнь Железного Феликса. Советская власть потеряла одного из самых верных защитников. Почти все его идеи были забыты, а страна начала строить социализм по модели Сталина.

И что называется «информация к размышлению». 28 ноября 2017 года в Краснодаре прошло заседание городской думы. Депутаты единогласно проголосовали за присвоение школе №32 имени Феликса Дзержинского. Дума Краснодара утвердила ходатайство руководства и родительского комитета школы, УФСБ РФ по краю и краевого Совета ветеранов органов госбезопасности. В нем говорилось об «увековечении памяти выдающегося государственного деятеля».

Рожденный в рубашке, Дзержинский и впрямь оказался счастливцем. Ему повезло – он не дожил до тридцать седьмого года. Не был отравлен, застрелен, казнен. Он умер своей смертью, не дотянув до сорокадевятилетия, 20 июля 1926 года в 16 часов 40 минут в своей кремлевской квартире.

Oн стоял в центре огромной площади на высоком гранитном пьедестале спиной к казематам и лицом к Кремлю. Его длиннополая кавалерийская шинель расстегнута, правая рука в кармане крепко сжимает револьвер, левая нервно мнет фуражку. Скульптору удалось уловить главное в этом человек: самопожертвование, доброту, честность и справедливость. Ходили слухи, что благодарные Феликсу большевики распорядились отлить скульптуру из чистого золота, а кое-кто уверял, что тонны драгоценностей – весь золотой запас ГПУ–НКВД–КГБ – замурованы под постаментом.

– Нравится памятник? – спросил меня старичок прохожий. – А знаете, почему именно так установили фигуру Феликса Дзержинского? – спросил он еще и, не дожидаясь, ответил: – У него за спиной люди проверенные. За них он спокоен. Он смотрит за теми, кто сегодня сидит за кремлевскими стенами. За ними нужен глаз да глаз…

Рубаха-парень

Дзержинский родился 11 сентября 1877 года в имении Дзержиново Виленской губернии (Польша) в богатой дворянской семье. Мать – полька, отец – еврей. История создания этой семьи достаточно необычна: двадцатипятилетний домашний учитель Эдмунд Иосифович, взявшийся обучать точным наукам дочерей профессора Янушевского, соблазнил четырнадцатилетнюю Елену. Любовников быстро поженили и под предлогом «Елениной учебы в одном из лучших европейских колледжей» с глаз долой отправили в Таганрог. Эдмунд устроился в местную гимназию (одним из его учеников был Антон Чехов). Пошли дети… И семья вскоре вернулась на родину.

Будущий чекист появился на свет так.

Беременная Елена Игнатьевна не заметила открытый люк подпола и провалилась. Той же ночью родился мальчик. Роды были трудными, но ребенок родился в рубашке, поэтому его назвали Феликс (Счастливый).

Ему было пять лет, когда от чахотки умер отец, а 32-летняя мать осталась с восьмью детьми. Если верить биографам Дзержинского, в детстве он был вундеркиндом. Действительно: с шести лет читал по-польски, с семи – по-русски и по-еврейски. Но учился Феликс средне. В первом классе остался на второй год. Учившийся в этой же гимназии будущий глава правительства Польши Иосиф (Юзеф) Пилсудский (в 1920 году его «железный» однокашник поклянется лично расстрелять «собаку Пилсудского» после взятия Варшавы) отмечал, что «гимназист Дзержинский – серость, посредственность, без каких-либо ярких способностей». Хорошо успевал Феликс только по одному предмету – Закону Божьему, даже мечтал о сане священника, но вскоре разочаровался в религии.

Мать воспитывала детей в неприязни ко всему русскому, православному, рассказывая о польских патриотах, повешенных, расстрелянных или угнанных в Сибирь. Позже Дзержинский признавался: «Еще мальчиком я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей».

В подобных семьях обычно с детства стремятся к учебе и знаниям, а затем к открытию собственного дела. Но Феликс рано стал крутить любовные романы. Потерял интерес к учебе. Однажды оскорбил и прилюдно дал пощечину учителю немецкого языка, за что был исключен из гимназии. Сблизился с уголовниками, занимался в подпольных кружках еврейской молодежи, участвовал в драках, расклеивал по городу антиправительственные листовки. В 1895 году вступил в литовскую социал-демократическую группу.

Детство закончилось.

Начитавшись Маркса

После смерти матери Феликс получил 1000 рублей наследства и быстро пропил их в местных пивных (на похороны он не явился, да и вообще не вспоминал ни мать, ни отца ни в письмах, ни устно, как будто их и не было вовсе), где целыми днями с такими же бездельниками, начитавшимися Маркса, обсуждал планы построения общества, в котором можно было бы не работать. Муж старшей сестры Альдоны, узнав о «проделках» шурина, выгнал его из дома, и Феликс начал жизнь профессионального революционера. Он создает «боювки» – группы вооруженной молодежи (среди его соратников той поры, например, известный большевик Антонов-Овсеенко). Они подначивают рабочих на вооруженную бузу, расправляются со штрейкбрехерами, организовывают теракты с десятками жертв. Весной 1897 года «боювка» Феликса искалечила железными прутьями группу рабочих, не желавших бастовать, и он вынужден был бежать в Ковно (Каунас).

…В полицию Ковно поступило агентурное сообщение о появлении в городе подозрительного молодого человека в черной шляпе, всегда низко надвинутой на глаза, в черном костюме. Его видели в пивной, где он угощал рабочих с фабрики Тильманса. На допросе те показали: незнакомец вел с ними разговор об учинении на фабрике бунта, в случае отказа грозил жестоко избить.

17 июля при аресте молодой человек назвался Эдмундом Жебровским, но вскоре выяснилось, что он «столбовой дворянин Дзержинский». Не сумев доказать его личного участия в многочисленных кровавых разборках (подельники не выдали!), но все-таки продержав год в тюрьме, его сослали на три года в Вятскую губернию. «Как по своим взглядам, так и по своему поведению, – пророчески доносил жандармский полковник вильненскому прокурору, – личность в будущем очень опасная, способный на все преступления».

Биографы, описывая следующий период жизни Дзержинского, отделываются общими фразами: «вел разъяснительную работу в массах», «пламенно выступал на собраниях». Если бы! Это был человек действия. В 1904 году в городе Ново-Александрии он попытался поднять вооруженное восстание, сигналом к которому стал бы теракт в воинской части. Феликс заложил динамит в офицерском собрании, однако в последний момент его подручный струсил и бомбу не взорвал. Пришлось удирать через забор.

По свидетельству боевиков Феликса, они беспощадно убивали всех, на кого падало подозрение в связях с полицией: «Мы стали подозревать Кровавого, и он стал от нас скрываться. Мы его поймали и всю ночь расспрашивали. Потом пришли судьи. На рассвете мы вывели Кровавого на кладбище Повонзки и там расстреляли».

Один из приближенных Феликса боевик А. Петренко вспоминал: «Рисковать своей жизнью перед лицом боевиков, быстро расправляющихся с заподозренными, охотников не было. Расправа над предателями и тайной агентурой была делом первой необходимости. Такие эпизоды, происходившие почти ежедневно, были обставлены гарантиями правосудности расстрела. Обстановка была такова, что сейчас можно осудить кого-либо за эти расправы» (РЦХИДНИ, фонд 76).

Особенно жестоко Дзержинский расправлялся с так называемыми черносотенцами. Решил он как-то, что жильцами дома № 29 по улице Тамке готовится еврейский погром, и приговорил всех к расстрелу. Эту расправу сам описал в своей газете «Червонный Штандарт»: «Товарищи наши исполнили это 24 ноября. В квартиру по Тамке вошло по парадному входу 6 человек и 4 от кухни с требованиями не трогаться с места. Встретили их стрельбой; некоторые из банды пытались спасаться бегством. Не было возможности поступить иначе, как решительно рассчитаться с преступниками: время не ждало, опасность грозила нашим товарищам. В квартире на Тамке пало шесть или семь предводителей «черной сотни». (Тот же фонд.)

И что интересно: Дзержинский шесть раз арестовывался (и с пистолетом в руках, и со множеством стопроцентных вещдоков), однако его почему-то не судили, а высылали в административном порядке, как это делали с дешевыми проститутками и тунеядцами. Почему? Есть данные, что главная причина – в слабой свидетельской базе. Свидетелей его преступлений соратники убивали, судей и прокуроров запугивали. По собственным воспоминаниям Дзержинского, он «откупался взяткой». (Сверчков Д. Красная новь. 1926. № 9.) А откуда у него такие деньги? И вообще, на какие шиши он жил?

Золото партии

Судя по расходам, деньгами Дзержинский распоряжался немалыми. На фотографиях тех лет он в дорогих щегольских костюмах, лакированных ботинках. Разъезжает по странам Европы, живет в лучших отелях и санаториях Закопане, Радома, Петербурга, Кракова, отдыхает в Германии, Италии, Франции, ведет активную переписку со своими любовницами. 8 мая 1903 года пишет из Швейцарии: «Опять я в горах над Женевским озером, вдыхаю в себя чистый воздух и великолепно питаюсь».

Позже сообщает сестре из Берлина: «Я странствовал по свету. Вот уже месяц, как я уехал из Капри, был в итальянской и французской Ривьере, в Монте-Карло и даже выиграл 10 франков; затем любовался в Швейцарии Альпами, могучей Юнгфрау и другими снежными колоссами, горящими заревом при закате солнца. Как прекрасен мир!» (Тот же фонд, опись 4, дело 35.)

Все это требовало бешеных затрат. К тому же огромные суммы шли на зарплату боевикам (Дзержинский платил по 50 рублей в месяц каждому, в то время как средний рабочий получал 3 рубля), на издание газет, прокламаций, листовок, на организацию съездов, освобождение революционеров под залог, взятки чинам полиции, подделку документов и многое другое. Беглое знакомство с его расходами показывает: ежегодно сотни тысяч рублей. Кто же его финансировал?

По одной из версий, на организацию смуты в России денег не жалели ее враги, по другой – золотоносной жилой была экспроприация содержимого банков, попросту грабеж…

Железный портняжка и социал-сексуал

На вопрос, подвергался ли он репрессиям за революционную деятельность до Октябрьской революции, «первый чекист» писал в анкете: «Арестовывался в 97, 900, 905, 906, 908 и 912 годах, просидел всего 11 лет в тюрьме, в том числе на каторге (8 плюс 3), был три раза в ссылке, всегда бежал». Но за какие преступления – молчок. Из книг известно: 4 мая 1916 года Московская судебная палата приговорила его к 6 годам каторжных работ. Но ни слова о том, что при царском режиме к каторге приговаривались только убийцы…

Февральская революция застала Дзержинского в Бутырской тюрьме. Он как ребенок радовался тому, что научился шить на швейной машинке и даже впервые в жизни заработал 9 рублей, обшивая сокамерников. В свободное время играл в дурака и подглядывал за женщинами из соседней камеры через дыру в стене. («Женщины танцевали, ставили живые картины. Затем требовали такого же от мужчин. Мы становились в таком месте и в такую позу, чтоб они видели…» Ю. Красный-Ротштадт.)

1 марта 1917 года Феликса освободили. Вышел он из Бутырки еле живым – сокамерники, уличив в стукачестве начальнику тюрьмы, жестоко его избили. Однако в Польшу он не вернулся. Некоторое время болтался по Москве, а потом уехал в Петроград. Что интересно: выйдя из каземата с дырявыми карманами и в шапке на рыбьем меху, он вскоре начинает высылать своей любовнице Софье Мушкат в Швейцарию по 300 рублей в месяц в адрес кредитного банка в Цюрихе. И всю переписку и пересылку ведет через враждебную России Германию!..

В.О.Р. (Великая Октябрьская революция)

Сразу после Февральской революции (как только запахло жареным!) в Россию со всего света съезжаются политические авантюристы, международные террористы, жулики и мошенники всех мастей. Июльская попытка захвата власти большевиками проваливается с треском. В августе собирается VI съезд большевиков… Дзержинский, в детстве мечтавший «перебить всех москалей», вдруг решает избавить их от эксплуататоров. И хотя большевиком он никогда не был, его сразу избирают в ЦК партии и устраивают секретную встречу с прячущимся в Разливе Лениным.

Бывшие политические враги (большевики, эсеры и т.д.) на время объединяются в единый фронт и общими усилиями 7 ноября (25 октября по ст. ст.) захватывают капитанский мостик Российской империи. Вначале они клялись, что к власти пришли только до съезда Учредительного собрания, но едва депутаты приехали в Петроград, как их просто-напросто разогнали. «Морали в политике нет, – заявил Ленин, – а есть только целесообразность».

Активную роль в захвате власти играл Дзержинский. «Ленин стал совсем невменяемый, и если кто-то имеет на него влияние, так это только «товарищ Феликс». Дзержинский еще больший фанатик, – писал народный комиссар Леонид Красин, – и, в сущности, хитрая бестия, запугивающая Ленина контрреволюцией и тем, что она сметет нас всех и его в первую очередь. А Ленин, в этом я окончательно убедился, самый настоящий трус, дрожащий за свою шкуру. И Дзержинский играет на этой струнке…»

После Октября Ленин направил вечно грязного, небритого, постоянно всем недовольного «железного Феликса» в Наркомат внутренних дел как человека, знающего уголовный мир и тюремную жизнь. Туда он направлял всех, чьи головы уже стригли тюремные машинки…

7 декабря 1917 года Совет Народных Комиссаров торопливо создает Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. И хотя комиссии этой отведена роль следственного комитета, санкции ее членов куда шире: «Меры – конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списков врагов народа и т.д.». По свидетельству Лациса (возглавлял отдел ВЧК по борьбе с контрреволюцией. – Ред.), «Феликс Эдмундович сам напросился на работу в ВЧК». Он быстро входит в курс дела, и если в декабре еще сам нередко ездит на обыски и аресты, то в начале 1918 года, заняв обширнейшее здание с погребами и подвалами на Лубянке, начинает лично формировать команду.

Мокрушник № 1

Первой статистически официальной жертвой чекистов считается некий князь Эболи, который «от имени ВЧК грабил буржуев в ресторанах». С его расстрела пошел отсчет жертв тоталитарного режима. Под приговором – подпись Феликса Дзержинского.

…Известный факт. В 1918 году на одном из заседаний Совнаркома, где обсуждался вопрос о снабжении, Ленин послал Дзержинскому записку: «Сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?» Первый чекист вывел на бумажке: «Около 1500». Точной цифры арестованных он не знал – за решетку сажали кого попало, не разбираясь. Владимир Ильич хмыкнул, поставил возле цифры крест и передал бумажку обратно. Феликс Эдмундович вышел.

Той же ночью «около 1500 злостных контрреволюционеров» поставили к стенке. Позже секретарь Ленина Фотиева разъясняла: «Произошло недоразумение. Владимир Ильич вовсе не хотел расстрела. Дзержинский его не понял. Наш вождь обычно ставит на записке крестик в знак того, что прочел ее и принял к сведению».

Утром оба сделали вид, что ничего чрезвычайного не произошло. Совнарком обсуждал архиважный вопрос: к Москве подходил долгожданный состав с продовольствием.

Бежавший за границу бывший комиссар ЧК В. Беляев в своей книге опубликовал фамилии «контрреволюционеров»:

«Список расстрелянных, умерших от голода, замученных, зарезанных, удушенных ученых и писателей: Христина Алчевская, Леонид Андреев, Константин Арсентьев, Вал. Бианки, проф. Александр Бороздин, Николай Вельяминов, Семен Венгеров, Алексей и Николай Веселовские, Л. Вилкина – жена Н. Минского, историк Вязигин, проф. физики Николай Гезехус, проф. Владимир Гессен, астроном Дм. Дубяго, проф. Мих. Дьяконов, геолог Александр Иностранцев, проф. экономики Андрей Исаев, политэконом Николай Каблуков, экономист Александр Кауфман, философ права Богдан Костяковский, О. Лемм, беллетрист Дм. Ливен, историк Дмитрий Кобеко, физик А. Колли, беллетрист С. Кондрушкин, историк Дм. Корсаков, проф. С. Кулаковский, историк Ив. Лучицкий, историк И. Малиновский, проф. В. Матвеев, историк Петр Морозов, проф. Казанского университета Дарий Нагуевский, проф. Бор. Никольский, историк литературы Дм. Овсянников-Куликовский, проф. Иосиф Покровский, ботаник В. Половцев, проф. Д. Радлов, философ Вас. Розанов, проф. О. Розенберг, поэт А. Рославлев, проф. Ф. Рыбаков, проф. А. Сперанский, Кл. Тимирязев, проф. Туган-Барановский, проф. Б. Тураев, проф. К. Фохш, проф. А. Шахматов… и много других, имена их ты, Господи, веси».

Это было только начало. Скоро к этим именам прибавятся еще более известные люди России.

В первые годы работы следователем мне удалось застать в живых первых чекистов, разжалованных за прегрешения в милиционеры. Старики ветераны иногда откровенничали: «Помню, поймали нескольких подозрительных типов – и в ЧК. Сажают на скамейку, во дворе автомобильный мотор на всю катушку, чтобы прохожие выстрелов не слышали. Подходит комиссар: ты, падла, будешь сознаваться? Рраз пулю в брюхо! Спрашивают у других: у вас, падлы, есть в чем сознаться советской власти? Те на колени… Рассказывали даже то, чего не было. А обыски как проводили! Подъезжаем к дому на Тверском бульваре. Ночь. Окружаем. И все по квартирам… Все ценности в контору, буржуев в подвал на Лубянку!.. Вот это была работа! А что Дзержинский? Он и сам расстреливал».

В 1918 году отряды чекистов состояли из матросов и латышей. Один такой матрос вошел в кабинет председателя пьяным. Тот сделал замечание, матрос в ответ обложил трехэтажным. Дзержинский выхватил револьвер и, уложив несколькими выстрелами матроса на месте, тут же сам упал в эпилептическом припадке.

В архивах я откопал протокол одного из первых заседаний ВЧК от 26 февраля 1918 года: «Слушали – о поступке т. Дзержинского. Постановили: ответственность за поступок несет сам и он один, Дзержинский. Впредь же все решения вопросов о расстрелах решаются в ВЧК, причем решения считаются положительными при половинном составе членов комиссии, а не персонально, как это имело место при поступке Дзержинского». Из текста постановления видно: Дзержинский расстреливал лично. Узнать имена расстрелянных мне не удалось и, видимо, уже никому не удастся, но ясно одно – в те времена это был проступок на уровне ребяческой шалости.

Феликс и его команда

Верным помощником и заместителем Дзержинского стал Яков Петерс – с гривой черных волос, вдавленным носом, большим узкогубым ртом и мутными глазами. Он залил кровью Дон, Петербург, Киев, Кронштадт, Тамбов. Другой заместитель, Мартын Судрабс, больше известен под псевдонимом Лацис.

Это ему принадлежит перл: «Установившиеся обычаи войны… по которым пленные не расстреливаются и прочее, все это смешно. Вырезать всех пленных в боях против тебя – вот закон гражданской войны». Лацис залил кровью Москву, Казань, Украину. Член Коллегии ВЧК Александр Эйдук не скрывал, что убийство для него – сексуальный экстаз. Современники запомнили его бледное лицо, перебитую руку и маузер – в другой.

Начальник Особого отдела ВЧК Михаил Кедров уже в 1920-е годы угодил в сумасшедший дом. До этого он со своей любовницей Ревеккой Мейзель сажал в тюрьмы детей 8–14 лет и под предлогом классовой борьбы расстреливал. Особой жестокостью отличался «уполпред ЧК» Георгий Атарбеков.

В Пятигорске с отрядом чекистов он шашками изрубил около ста захваченных заложников, а генерала Рузского лично зарезал кинжалом. При отступлении из Армавира он расстрелял в чекистских подвалах несколько тысяч грузин – офицеров, врачей, сестер милосердия, возвращающихся на родину после войны. Когда к Екатеринодару подступил врангелевский отряд, он приказал поставить к стенке еще около двух тысяч заключенных, большинство из которых ни в чем не были виновны.

В Харькове одно имя чекиста Саенко приводило в ужас. Этот щупленький, явно психически больной человечек с нервно дергающейся щекой, напичканный наркотиками, бегал по тюрьме, что на Холодной горе, весь в крови. Когда в Харьков вошли белые и отрыли трупы, у большинства были переломаны ребра, перебиты голени, отрублены головы, у всех следы пыток раскаленным железом.

В Грузии патологической жестокостью отличался комендант местной «чрезвычайки» Шульман, наркоман и гомосексуалист. Вот как описывает расстрел 118 человек очевидец: «Приговоренных выстроили шеренгами. Шульман и его помощник с наганами в руках пошли вдоль шеренги, стреляя в лоб приговоренным, время от времени останавливаясь, чтобы зарядить револьвер. Не все покорно подставляли головы. Многие бились, плакали, кричали, просили пощады. Иногда пуля Шульмана только ранила их, раненых сейчас же добивали выстрелами и штыками, а убитых сбрасывали в яму. Вся эта сцена продолжалась не менее трех часов».

А чего стоили зверства Арона Когана (больше известного под псевдонимом Бела Кун), Уншлихта, карлика и садиста Дерибаса, следователей ВЧК Миндлина и барона Пиляра фон Пильхау. Не отставали от мужчин и женщины-чекистки: в Крыму – Землячка, в Екатеринославле – Громова, в Киеве – «товарищ Роза», в Пензе – Бош, в Петрограде – Яковлева и Стасова, в Одессе – Островская. В той же Одессе, например, венгерка Ремовер самовольно расстреляла 80 арестованных. Впоследствии она была признана душевнобольной на почве половой извращенности.

Знал ли Дзержинский о зверствах, учиняемых от имени советской власти его подручными? На основании анализа сотен документов заявляю: знал и поощрял. Именно им подписано большинство ордеров на обыск и арест, его подпись стоит на приговорах, его перу принадлежат секретные инструкции о тотальной вербовке сексотов и тайных агентов во всех сферах общества. «Нужно всегда помнить приемы иезуитов, которые не шумели на всю площадь о своей работе и не выставляли напоказ, – поучал «железный Феликс» в секретных приказах, – а были скрытными людьми, которые обо всем знали и умели только действовать…» Главным направлением работы чекистов он считает тайное осведомительство и требует от каждого вербовать как можно больше сексотов.

«Для приобретения секретных сотрудников, – поучает Дзержинский, – необходима постоянная и продолжительная беседа с арестованными, а также их родственниками и знакомыми… Заинтересовать полной реабилитацией при наличии компрометирующего материала, добытого обысками и агентурными сведениями… Воспользоваться неладами в организации и ссорами между отдельными лицами… Заинтересовать материально».

На какие только провокации не толкал он подчиненных своими инструкциями!

На Хмельницк налетает белогвардейский отряд. Большевики арестованы, их провели через весь город, подгоняя пинками и ружейными прикладами. Стены домов испещрены воззваниями, призывающими записываться в Белую гвардию… А на поверку оказалось, что все это провокация чекистов, решивших выявить врагов советской власти. Коммунисты поплатились липовыми синяками, зато выявленные тут же всем списком были пущены в расход.

О размахе репрессий только в 1918 году свидетельствует официальная статистика, опубликованная в самой ЧК в те годы: «Подавлено 245 восстаний, раскрыто 142 контрреволюционные организации, расстреляно 6300 человек». Конечно, чекисты здесь явно поскромничали. По расчетам независимых социологов, на самом деле убито было несколько миллионов.

Легенды и мифы СССР

Много написано о том, как Дзержинский работал на износ и принципиально не показывался врачам. Якобы даже вопрос на Политбюро ставили о состоянии здоровья председателя ГПУ. На самом деле больше всего на свете Феликс Эдмундович любил и ценил как раз свое здоровье. В архивах хранятся сотни документов, подтверждающих это.

Каких только болезней не находил он у себя: и туберкулез, и бронхит, и трахома, и язва желудка. Где он только не лечился, в каких санаториях не отдыхал. Став председателем ВЧК-ГПУ, ездил в лучшие дома отдыха по нескольку раз в год. Его постоянно осматривают кремлевские врачи: находят «вздутие живота и рекомендуют клизмы», а вот заключение по поводу его очередного анализа – «в утренней моче товарища Дзержинского обнаружены сперматозоиды…». Каждый день ему делают хвойные ванны, причем чекистка Ольга Григорьева лично отвечает за то, чтобы «враги пролетариата в воду не подмешали отраву».

По свидетельству сослуживцев, Дзержинский и ел плохо, и пил «пустой кипяток или какой-нибудь суррогат. Как все…» (чекист Ян Буйкис), а суточную пайку хлеба все норовил отдать постовому или многодетной матери на улице.

«Феликс Эдмундович сидел, склонившись над бумагами. Он радушно поднялся навстречу неожиданным гостям. На краю стола перед ним стоял недопитый стакан остывшего чая, на блюдце – маленький кусочек черного хлеба.

– А это что? – спросил Свердлов. – Нет аппетита?

– Аппетит-то есть, да хлеба в республике маловато, – отшутился Дзержинский. – Вот и растягиваем паек на весь день…»

Процитирую только два документа. Вот, например, что рекомендовали Дзержинскому кремлевские врачи:

«1. Разрешается белое мясо – курица, индюшатина, рябчик, телятина, рыба;

2. Черного мяса избегать; 3. Зелень и фрукты; 4. Всякие мучные блюда; 5. Избегать горчицы, перца, острых специй».

А вот меню тов. Дзержинского:

«Понед. Консомэ из дичи, лососина свежая, цветная капуста по-польски;

Вторн. Солянка грибная, котлеты телячьи, шпинат с яйцом;

Среда. Суп-пюре из спаржи, говядина булли, брюссельская капуста;

Четв. Похлебка боярская, стерлядка паровая, зелень, горошек;

Пятн. Пюре из цв. капусты, осетрина, бобы метрдотель;

Суббота. Уха из стерлядей, индейка с соленьем (моч. ябл., вишня, слива), грибы в сметане;

Воскр. Суп из свежих шампиньонов, цыпленок маренго, спаржа». (Фонд тот же, опись 4.)

Троцкий вспоминал, что они с Лениным после захвата власти объедались кетовой икрой, что «этой неизменной икрой окрашены не в моей только памяти первые годы революции».

Красные террористы

В мае 1918 года в ВЧК попадает 20-летний Яков Блюмкин, которому тут же было доверено руководство отделом по борьбе с немецким шпионажем.

6 июля Блюмкин и Н. Андреев приезжают в Денежный переулок, где размещалось германское посольство, и предъявляют мандат на право переговоров с послом. На бумаге подписи Дзержинского, секретаря Ксенофонтова, регистрационный номер, штамп и печать.

Во время разговора Блюмкин стреляет в посла, взрывает две гранаты, а сами «дипломаты» скрываются в суматохе. Разгорается невиданный международный скандал. Дзержинский, не моргнув глазом, заявляет, что на мандате его подпись подделана… Но несомненно, что все организовано им. Во-первых, он категорически против мира с Германией (против Германии намечались широкомасштабные операции). Во-вторых, большевикам нужен повод для расправы с эсерами (как раз они-то и были объявлены убийцами посла). И в-третьих, Яков Блюмкин за все эти штучки повышен в должности.

8 июля «Правда» опубликовала заявление Дзержинского: «Ввиду того, что я являюсь, несомненно, одним из главных свидетелей по делу об убийстве германского посланника графа Мирбаха, я не считаю для себя возможным оставаться в ВЧК… в качестве ее председателя, равно как и вообще принимать какое-либо участие в комиссии. Я прошу Совет Народных Комиссаров освободить меня».

Расследованием убийства никто не занимался, почерковедческая экспертиза по поводу подлинности подписи не проводилась, и тем не менее ЦК партии отстраняет его от должности. Правда, ненадолго. Уже 22 августа Феликс «восстает из пепла» – занимает прежнее кресло. И вовремя. В ночь с 24 на 25 августа ВЧК арестовывает более ста видных деятелей партии эсеров, обвинив их в контрреволюции и терроризме. В ответ 30 августа Леонид Канегиссер убивает председателя петроградской «чрезвычайки» Моисея Урицкого. Дзержинский лично едет в Петроград и распоряжается в отместку расстрелять 1000 человек.

30 августа стреляют в Ленина. Чекисты в покушении обвиняют эсерку Фанни Каплан. Дзержинский дает добро на массовую бойню в Москве.

Отличный семьянин

А теперь остановимся на частном моменте из жизни человека «с чистыми руками и горячим сердцем». В тот момент, когда страна находится в кольце Гражданской войны и объявлен «красный террор», когда ускоренными темпами создаются концлагеря, а волна повальных арестов захлестнула державу, Дзержинский под вымышленной фамилией Доманский вдруг уезжает за границу.

«По настоянию Ленина и Свердлова он в октябре 1918 года, измотанный нечеловеческим напряжением, уехал на несколько дней в Швейцарию, где находилась его семья», – напишет позже комендант Кремля чекист П. Мальков.

Была ли у Феликса семья? Действительно, в конце августа 1910 года 33-летний Феликс совершил вояж с 28-летней Софьей Мушкат на известный курорт Закопане. 28 ноября Софья уехала в Варшаву, и больше они не встречались.

23 июня 1911 года у нее родился сын Ян, которого она сдала в детский дом, так как ребенок страдал психическим расстройством. Возникает вопрос: если они считали себя мужем и женой, почему бы Мушкат не приехать в Россию, где муж далеко не последний человек? Почему поехал он сам, рискуя попасть в лапы спецслужб, зарубежной полиции или эмигрантов? Самое поразительное, что отправляется он не куда-нибудь, а в Германию, где общественность требовала незамедлительного и сурового наказания убийц Мирбаха и уж где в сказку о злодеях-эсерах, разумеется, никто не верил.

О предстоящем турне Дзержинского никаких официальных сообщений не последовало. Известно, правда, что вместе с ним был член Коллегии ВЧК и секретарь ВЦИК В. Аванесов, который мог взять под свою защиту «товарища Доманского» в случае каких-либо осложнений.

По моей просьбе в МИДе СССР была проведена проверка выдачи виз для выезда из России в сентябре – октябре 1918 года. Никаких документов на выезд Дзержинского-Доманского и Аванесова нет. Следовательно, поездка была нелегальной. С какой целью они выехали, можно только догадываться, но что ехали не на увеселительную прогулку и не с пустыми руками, можно не сомневаться. Ведь советские «лимоны» за границей к оплате не принимались. Даже за пользование сортиром нужно было расплачиваться валютой. Откуда она у чекистов?

В сентябре 1918 года в Швейцарии открывается советская дипломатическая миссия. Первым секретарем ее назначен некий Брайтман. Он пристраивает туда Софью Мушкат, которая забирает сына Яна из детского дома. Дзержинский приезжает в Швейцарию и увозит семью на роскошный курорт Лугано, где занимает лучший отель. На фотографиях той поры он без бородки, в дорогом пальто и костюме, довольный жизнью, погодой и своими делами. Солдатскую гимнастерку и потертую шинель он оставил в своем кабинете на Лубянке.

На фото: Дзержинский с семьей в Лугано, 1918 г.

Так с какой же целью Дзержинский ездил за границу? Обратимся к фактам.

5 ноября германское правительство разрывает дипломатические отношения с Советской Россией и высылает из Берлина советское посольство. 9 ноября под угрозой убийства семьи Вильгельм II отрекается от престола. 11 ноября революция в Австро-Венгрии (под руководством Белы Куна) свергает монархию Габсбургов.

За действия, несовместимые с дипломатией, швейцарское правительство высылает советскую дипломатическую миссию, а у Софьи Мушкат и Брайтманов проводятся обыски. В письме одному из заместителей Дзержинского, Я. Берзину, который был главным исполнителем «революций» и политических убийств за рубежом, Ленин настаивает, чтобы в качестве пропагандистов использовали зарубежных сионистов «Катера или Шнейдера из Цюриха», Нубакера из Женевы, руководителей итальянской мафии, проживающих в Лугано (!), требует для них золота не жалеть и платить им «за работу и поездки архищедро», «а русским дуракам раздайте работу, посылать вырезки, а не случайные номера…».

Не это ли ключ к разгадке?

Не успев закрепиться у власти, большевики экспортируют революцию за границу. Для финансирования этих революций они могли давать только награбленное – золото, драгоценности, картины великих мастеров. Переправку всего этого можно было доверить только самым «железным товарищам». В результате в короткий срок пущен по ветру почти весь золотой запас России. А в банках Европы и Америки стали появляться счета: Троцкого – 1 млн долларов и 90 млн швейцарских франков; Ленина – 75 млн швейцарских франков; Зиновьева – 80 млн швейцарских франков; Ганецкого – 60 млн швейцарских франков и 10 млн долларов; Дзержинского – 80 млн швейцарских франков.

Рожденный в рубашке, Дзержинский и впрямь оказался счастливцем. Ему повезло – он не дожил до тридцать седьмого года. Не был отравлен, застрелен, казнен. Он умер своей смертью, не дотянув до сорокадевятилетия, 20 июля 1926 года в 16 часов 40 минут в своей кремлевской квартире. Уже через несколько часов знаменитый патологоанатом Абрикосов в присутствии еще пяти врачей произвел вскрытие тела и установил, что смерть наступила «от паралича сердца, развившегося вследствие спазматического закрытия просвета венозных артерий». (РЦХИДНИ, фонд 76, опись 4, дело 24.)

На Лубянской площади он «прожил» еще шестьдесят пять лет, пока не пришел август 1991 года. Правда, сейчас поговаривают, что он временно «отдыхает» где-то в подвалах Лубянки и ждет своего часа.

Партией большевиков руководили люди разные. Некоторые из них были блестящими ораторами, другие отличались выдающимися организационными способностями, третьи выделялись потрясающей звериной жестокостью. Особое место в партийной иконографии занимает Дзержинский Феликс Эдмундович. Цитаты из его речей и просто фразы, оброненные им вскользь, свидетельствуют о неоднозначности натуры и своеобразном таланте. С одной стороны, они демонстрируют живость ума, определенную романтичность мировосприятия и здравость рассуждений, а с другой - входят в прямое противоречие с методами его работы. Время, конечно, было сложное, но таким его сделали люди.

Противоречивая икона

Портрет Феликса Дзержинского в советское время украшал стены кабинетов всех организаций, унаследовавших функции ЧК (ОГПУ, МГБ, КГБ, МВД), а памятник ему стоял в центре прямо напротив здания бывшего акционерного общества «Россия», предоставлявшего до революции страховые услуги. АО исчезло, а страх оставался долго, все время существования СССР. Аппарат принуждения государству необходим, особенно народному и пролетарскому. У истоков создания, в самом начале разработки принципиальной схемы его механизма, стоял Феликс Эдмундович Дзержинский. Парадоксальность этой ситуации (возможно, что и закономерность) состоит в том, что сам он провел значительную часть своей жизни в ссылках и тюрьмах, страдая за свое несогласие с главенствующей на тот момент социальной системой. Опыт, приобретенный «железным Феликсом» в те годы, был им учтен. Советская система подавления недовольств оказалась куда прочнее, жестче и эффективнее царской.

Семья помещика и детство, проведенное в ней

11 сентября 1877 года в семье гимназического учителя Э. И. Дзержинского, католического вероисповедания, появился сын, нареченный Феликсом. По социальному статусу отца будущего председателя ВЧК можно было отнести к помещикам, правда, мелким, он владел лишь хутором Дзержиново.

Семья была многодетной, кроме Феликса, в ней подрастали братья и сестры (Игнатий, Казимир, Станислав, Ядвига, Альдона, Владислав и Ванда), и по всей видимости, недостаток средств заставлял трудиться небогатого шляхтича на ниве народного просвещения. Когда Феликс был уже юношей, на хуторе произошла трагедия, от случайного выстрела погибла дочка Эдмунда Иосифовича. Разбираться в том, кто виновник смерти Ванды, не стали, следователи сделали заключение о том, что произошел несчастный случай по причине неосторожности.

Гимназический дружок Юзек Пилсудский и успехи в учебе

В десятилетнем возрасте Феликс познакомился с другим будущим великим поляком, Юзеком. Приятели проучились вместе восемь лет, не догадываясь о том, что один из них станет профессиональным революционером, а другой - убежденным антикоммунистом. Именно сможет отразить в 1920 году нападение красных войск, тылом которых будет командовать Дзержинский Феликс Эдмундович. Национальность для настоящего большевика не столь важна, если нужно, то и на родную страну можно напасть.

Особых талантов гимназист Феликс не проявил. В первом классе он учился два года. Гимназию считать оконченной нельзя, аттестата он не получил, только свидетельство, в котором указывалось, что «хорошо» (но не «отлично») ему давался Закон Божий, а вот по латыни, французскому, физике, геометрии, алгебре и истории его успехи оценивались на твердую «тройку». И уж совсем скверно дело обстояло с греческим и русским языками. И все это при удовлетворительном прилежании, поведении и внимании.

Начало революционной борьбы

Итак, молодой человек вышел из стен гимназии. Всем: и учителям, и соученикам, и самому ему было ясно, что никакими особыми склонностями и талантами он не блещет. Богатого наследства ожидать также не приходилось. И тут юноша увлекся марксизмом (тогда эта идея активно овладевала мятежными умами). Записался в подпольный кружок и Дзержинский Феликс Эдмундович. Настоящая фамилия, видимо, показалась ему слишком польской и недостаточно романтичной, и он взял себе кличку Астроном. Почему именно такую, о том история умалчивает. Проводя агитацию в среде малообразованных учеников и подмастерьев (для этого образования хватало), Астроном допустил какую-то ошибку, в результате которой кто-то из пропагандируемых им низкоквалифицированных рабочих написал донесение в полицию соответствующего содержания - и Феликс Эдмундович Дзержинский угодил в Ковенскую тюрьму (1897). После года отсидки его выслали в Нолинск под трехгодичный надзор полиции, но и здесь он, работая на табачной фабрике набойщиком, от революционной идеи не отказался. Снова ссылка, затем побег.

Жизнь, полная романтики: аресты, ссылки и побеги

Вильно, Литва, Польша - вот места на географической карте, в которых на рубеже веков действовал Дзержинский Феликс Эдмундович. Биография его пестрит эпизодами арестов и приговорами. Варшавская цитадель (1900), Седлецкий централ (1901), Вилюйская пересыльная тюрьма (1902), Александровская ссылка и романтический побег из Верхоленска на лодке. Затем эмиграция, в которой во время социал-демократической конференции Польши и Литвы начинается партийная карьера. Теперь он - секретарь заграничного комитета.

Аресты и освобождения становятся все интереснее

Когда началась война с Японией, польско-литовские соцдеки (СДКПиЛ) сделали все для того, чтобы усложнить экономическое положение Российской империи. Демонстрации, бунты, забастовки и даже диверсии активно проводились боевым крылом партии, за что ее руководители вновь оказались в тюрьме. Остается лишь удивляться мягкости царских приговоров. Феликс Эдмундович Дзержинский в 1905 году был брошен в застенки. Это было в июле, а в октябре его уже амнистировали. Декабрь 1906 года, арест в Варшаве и суд, а уже в июне освобождение под залог. 1909 год, приговор - пожизненная сибирская ссылка, из которой бежать оказалось делом нехитрым, и не куда-нибудь, а прямо к Максиму Горькому на Капри. Кто-нибудь сейчас такое повторить может?

Перед революцией

В 1910 году в жизни партийного секретаря (и по совместительству казначея) произошло важное событие - он женился. Его избранницей стала Софья Мушкат, соратница. В его дневниковых записках этого времени появляются строчки про любовь, которая дает силы переносить все лишения. Ранее только в борьбе видел смысл жизни Дзержинский Феликс Эдмундович. Краткая биография его содержит сведения о том, что в 1910-1911 годах он поддержал ленинскую позицию, выступив против Плеханова с его легальными методами. В 1912 году он вновь арестован, на этот раз к злостному бунтовщику и беглецу применили более действенные репрессии - сначала три года каторги затем еще шесть в Бутырке, где он, возможно, сидел бы аж до 1922 года, если бы не

Якобинец пролетарской революции

После объединения СДКПиЛ с РСДРП(б) Феликс Эдмундович Дзержинский сразу включается в активную партийную работу. В этот период догм еще нет, позиции лишь определяются, и в таком важном вопросе как самоопределение наций секретарь выступает против ленинского курса, но это временно. Важнее не слово, а дело, например, организация вооруженного переворота, формирование боевых отрядов Красной гвардии и захват узлов связи 25 октября. Дзержинский даже был наркомвоенмором почти все лето 1917 года, до того, как этот пост принял Л. Д. Троцкий. Ленин назвал его якобинцем, и это был комплимент. Партия срочно нуждалась в человеке, который сможет создать и возглавить особый орган, карающий и беспощадный, и это дело было поручено «железному» Феликсу.

Террор и немного троцкизма

Дети, спорт, репрессии, внутрипартийная борьба и смерть

Гражданская война закончилась, и последствия этой преступной братоубийственной бойни открылись во всем ужасе. Промышленность была разрушена, всюду царила разруха, страна оказалась наводненной беспризорниками. Пять миллионов уцелевших детей остались без родителей, а число погибших счесть невозможно и сегодня. Феликс Дзержинский стал инициатором важной государственной программы по выращиванию пострадавшего в войне поколения, которое следовало не только накормить, одеть и обуть, но и воспитать в духе нового общественного строя. С этой целью по всей России создавались детдома, спецприемники и детские коммуны. Этот проект можно назвать одним из самых успешных в советской истории.

Мало кто сегодня помнит о том, что Дзержинский Феликс Эдмундович, фото которого (особенно поздние) наводят на мысли о его нездоровье, стал одним из главных зачинателей массового спорта в СССР. Мало того, общество «Динамо» можно смело назвать его детищем.

Помня о собственном прошлом, насыщенном колебаниями и отклонениями от линии партии, Дзержинский часто заступался за большевиков, допускавших подобные идеологические огрехи. Вполне возможно, если бы он прожил дольше, то разделил бы участь многих членов ЦК ленинского набора, и ему припомнили бы все его «троцкизмы» и прочие «рыкизмы-пятакизмы-каменизмы» в 1937 или 1938 году. В каком-то смысле ему даже повезло, по крайней мере, в смысле историческом. Во время партийного пленума 1926 года он настолько эмоционально спорил со своими бывшими соратниками и друзьями Пятаковым и Каменевым, что его большевистское сердце не выдержало, и к вечеру товарищ Дзержинский умер.

Он стал советской иконой, символом несгибаемости, его именем называли заводы, фабрики, школы, дивизии, пароходы и города…

Железный Феликс, верный рыцарь революции, первый чекист – именно так в СССР называли Феликса Эдмундовича Дзержинского. Портреты этого человека в советское время украшали кабинеты организаций, известных под названием ЧК, ОГПУ, МГБ и КГБ, а в центре Москвы на Лубянской площади стоял памятник Дзержинскому. И эта площадь, и этот памятник, и название этих организаций долгое время внушали страх и вызывали ужас у многих людей. Когда в 1991 году памятник был снесен, то это явилось символическим концом социалистической эпохи, у создания которой некогда стоял этот человек.

Детские годы

В семье небогатого помещика Эдмунда Иосифовича Дзержинского в их родовом имении Дзержиново 11 сентября 1877 года родился сын – Феликс. Отец его работал гимназическим учителем, а мать Елена Игнатьевна была домохозяйкой, ведь семья была многодетной. Когда Феликсу было всего 5 лет от туберкулеза умер отец, в 17 лет он потерял мать.

В 1887 году Феликс поступил в первый класс мужской гимназии, которую он закончил в 1895 году. Но аттестат об окончании гимназии Дзержинский так и не получил, ведь учился он довольно посредственно: оценка «хорошо» была лишь по закону Божьему, а по остальным предметам были даже неудовлетворительные оценки. В детские годы Феликс мечтал стать священником, но местный ксёндз и мать отговорили его от этого решения.

Начало революционного пути

Будучи еще гимназистом, Дзержинский вступил на революционный путь. В 1895 году он стал членом Литовской социал-демократической организации и в партийных кругах был известен под подпольным именем «Астроном». Как активный участник этой организации, Феликс занимался пропагандистской работой среди учеников ремесленных училищ. В результате доноса его арестовали, и почти год он провел в Ковенской тюрьме, а после был сослан в Вятскую губернию. Но и здесь Дзержинский не прекратил революционную агитацию. За эту деятельность его отправили еще дальше – в село Кайгородское, но в августе1899 года Феликсу удалось совершить побег и вернуться в Вильно.

Революционна деятельность

В эти годы Дзержинский становится профессиональным революционером: ведет активную марксистскую работу в городах Польши, создает польскую социал-демократическую организацию. В феврале 1900 года следует новый арест, и заключение на два года в Варшавскую цитадель и Седлецкую тюрьму, после чего его отправляют по этапу в сибирский город Вилюйск. Но польскому ссыльному удается бежать. В этот раз он оказывается в эмиграции в Германии, где выполняет обязанности секретаря заграничного партийного комитета: организовывает издание партийной газеты «Красное знамя», занимается доставкой запрещенной литературы в Польшу. В 1906 году в Стокгольме впервые состоялась личная встреча Ф.Дзержинского с В.Лениным, которая состоялась на VI съезде РСДРП.
В 1906-1917 годах Феликс ведет активную партийную работу в городах Польши, Литвы, а также в Москве и Петербурге. В 1907 году он был избран членом Центрального комитета РСДРП. В эти годы его неоднократно арестовывали, отправляли на каторгу, откуда он совершал побеги. В общей сложности в тюрьме и в ссылке Дзержинский провел около 11 лет, а ведь ему самому в 1917 году было всего 40.
Февральская революцию 1917 года застала Феликса Эдмундовича в Бутырской тюрьме, откуда был немедленно освобожден, и, несмотря на пошатнувшееся здоровье, сразу же окунулся в революционную деятельность. В этом же году он вступил в ряды большевистской партии – РСДРП(б) и стал одним из выдающихся большевиков. В течение бурного 1917 года большевистская карьера Дзержинского быстро пошла вверх: член московского комитета партии, делегат Всероссийской партийной конференции, участник VI съезда большевистской партии, член Центрального комитета и Секретариата ЦК.

Дзержинский принимал активное участие в подготовке и осуществлении Октябрьской революции: создавал вооруженные отряды, руководил захватом важнейших объектов – Главпочтамта и телеграфа, был начальником охраны большевистского революционного штаба в Смольном.

«Железный Феликс»

После того, как большевики пришли к власти, перед ними встал один из главных вопросов, который необходимо было срочно решать – борьба с контрреволюцией и саботажем. Для этого была организована ВЧК – Всероссийская чрезвычайная комиссия, наделенная широчайшими полномочиями, и по предложению В.Ленина председателем ВЧК назначили «Железного Феликса». Он был настолько предан революции, что на этом посту для борьбы с политическими противниками приветствовал применение массового террора, расстрелов, даже если при этом случайно пострадают невиновные.

В 1918 году Дзержинский не поддержал решение В. Ленина о Брестском мирном договоре, а принял позицию Н.Бухарина и «левых коммунистов», но, чтобы не допустить раскола в рядах партии, при голосовании «воздержался».

Работа на государственных постах

Во время Гражданской войны Феликс Эдмундович занимал различные руководящие посты, куда его направляла партия: руководил ВЧК и военной контрразведкой, был наркомом внутренних дел, возглавлял Военные советы войск внутренней службы и военизированной охраны, был председателем Главкомтруда. Партия не раз направляла его на фронты Гражданской войны: на Украине боролся с повстанческим движением, поддерживал революционный порядок в Польше, устанавливал Советскую власть на Крымском полуострове.

После окончания Гражданской войны правительство переводит Дзержинского на руководящую работу в промышленность – наркомом путей сообщения, а в 1924 году он был назначен руководителем Высшего Совета народного хозяйства страны. На этом посту поддерживал новую экономическую политику партии, привлекал к работе специалистов с еще царским образованием, развивал металлургию страны.

20 июня 1926 года на пленуме ЦК партии Дзержинский делал доклад, который длился около 2 часов. В очень эмоциональном выступлении он подверг критике «троцкистов», политика которых вела к дезорганизации промышленности. В этот же день у 49-летнего Феликса Эдмундовича случился сердечный приступ, который и стал причиной смерти. Похоронен «верный рыцарь революции» возле Кремлевской стены в Москве.

«Если Вы еще не сидите, то это не Ваша заслуга, а наша недоработка.» - Феликс Дзержинский.

История хранит множество тайн и загадок, над которыми никогда не устанут работать историки и ученые, рассматривающие важные события в разных ракурсах. Со временем нередко открываются некоторые шокирующие сведения, кардинально меняющие мнение окружающих об известных людях.

Одной из таких неоднозначных личностей является Феликс Дзержинский, в честь которого в свое время называли города и улицы, устанавливали памятники. Железный Феликс, действительно, сделал весомый вклад в историю России, но не каждый согласится, что вклад этот был положительным, ведь не всегда цель оправдывает средства.

Сын мелкого помещика из Виленской губернии

Феликс Эдмундович Дзержинский появился на свет в 1877 году 11 сентября в родовом поместье Дзержиново, состоящем из 92 десятин земли и маленькой нуждающейся в ремонте усадьбы. Сын учителя и дочери профессора получил в наследство от своих родителей лишь харизматическую внешность и манеры аристократа. Помимо Феликса в семье было еще семь детей. В 1882 году его отец, страдающий туберкулезом, умер.

В учебе Дзержинский не отличался особенными талантами. После окончания гимназии будущий выдающийся государственный деятель получил вместо аттестата свидетельство, в котором были неудовлетворительные оценки по русскому и греческому языку.

Аресты и ссылки

После выхода из стен гимназии Дзержинский, не обладающий особенными талантами, начал увлекаться идеями марксизма. Он занимался агитацией среди малообразованных рабочих и учеников, что в итоге привело к Ковенской тюрьме в 1897 году. Биография Феликса Дзержинского пестрит арестами, ссылками и побегами. До начала революции в 1917 году Дзержинского одиннадцать раз приговаривали к каторгам и тюрьмам.

Рыцарь революции

После встречи с Лениным в Стокгольме на шестом съезде партии Дзержинский переходит на его сторону. 20 декабря 1919 года в ходе расширенного заседания Совнаркома Дзержинского назначают председателем специально разработанного Лениным аппарата для противостояния контрреволюции – Всероссийской Чрезвычайной Комиссии при Совете Народных Комиссаров. Дзержинский, который, по словам его близкого помощника чекиста Лациса, сам вызвался на должность, был наделен неограниченными полномочиями.

Дзержинский постоянно говорил – «Право расстрела для ВЧК чрезвычайно важно». Были расстрелы без предварительных расследований и судебных заседаний, расправы с мирными гражданами и случайно пойманными людьми – все в защиту революции.

Как говорил Дзержинский: «ЧК не суд, ЧК — защита революции. ЧК должна защищать революцию и побеждать врага, даже если меч ее при этом случайно упадет на головы невинных».

Кровавый террор

Феликс Дзержинский половину своей сознательной жизни пребывал в заключениях и ссылках, что не могло не отразиться на его личности. В записях ВЧК содержится информация о расправе Дзержинского над случайно надерзившим матросом, которого он застрелил прямо в своем рабочем кабинете.

После попыток покушений на жизнь Ленина и Урицкого за одну только ночь в Петербурге чекистами было расстреляно, как минимум, 500 человек не без ведома Дзержинского.

Красный террор, в котором Дзержинский принимал непосредственное участие, представлял собой комплекс карательных мер, проводившихся большевиками с целью защиты революции от классовых врагов — дворян, помещиков, священников, ученых, промышленников. Даже с учетом подтвержденных данных счет идет на тысячи погибших, хотя часть историков считают данные меры вынужденной защитно-ответной реакцией на белый террор.

Детские дома и клуб «Динамо»

После окончания гражданской войны более пяти миллионов детей оставалось на улице без родителей и родственников. Именно Феликс Дзержинский стал инициатором государственной программы поддержки пострадавшего поколения, которое не только кормили, одевали и обували в специально организованных детских домах, но и выращивали в духе нового государственного строя.

Были и другие успешные социальные проекты. Именно Дзержинский способствовал зарождению массовой популярности спорта в СССР. Популярное общество «Динамо» считается его детищем.

Феликс Дзержинский прожил относительно недолгую жизнь, успев сделать неоценимый вклад в историю. Умер он в 1926 году от сердечного приступа, к которому привел эмоциональный спор с бывшими соратниками во время партийного пленума.

Дзержинский стал настоящей советской иконой, символом правопорядка и несгибаемости. Споры насчет его личности не утихнут, наверное, никогда, ведь далеко не все поступки железного Феликса можно назвать положительными. Каждый сам для себя должен решить, кто такой Феликс Дзержинский – безжалостный палач или бесстрашный выдающийся революционер.

Из предсмертной речи, 20 июля 1926:

- «Чтобы государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов. Неудержимое раздутие штатов, чудовищная бюрократизация всякого дела - горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств. Это легальное кормление и пожирание госимущества этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения, нерадения, вопиющая бесхозяйственность, характеризующая наш так называемый «хозрасчёт», преступления, перекачивающие госимущество в частные карманы».

- «Если вы посмотрите на весь наш аппарат, на всю нашу систему управления, если вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас. Я не раз приходил к Председателю СТО и Совнаркома и говорил: дайте мне отставку! Нельзя так работать!»

- «Вести экономическое строительство нужно под таким углом зрения, чтобы СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, превратить в страну, производящую машины и оборудование… широко внедрить в производство достижения научно-технического прогресса. Если эта работа не будет вестись, нам угрожает закрытие наших заводов и рабство заграничному капиталу. Если мы теперь деревянная, лапотная Россия, то мы должны стать металлической Россией.»